Итак, мы видим, что предположений было высказано много и что на этот вопрос очень трудно дать однозначный ответ. Вероятно, и евангелисты по-разному понимали смысл этого события.
Только у Луки сказано, что Иисус принял омовение после всех. Все Евангелия в той или иной форме говорят об омовении Иисуса, но каждое по-своему. Например, для Матфея важно, чтобы у Иисуса был земной свидетель, поэтому голос Божий, вероятно, обращен к Иоанну (3.17). У Марка Иоанн тоже присутствует, но, возможно, речь идет о внутреннем духовном опыте Иисуса (1.10-11). Лука же так строит свое повествование, что сначала он говорит об аресте Иоанна и лишь потом об омовении Иисуса. Может даже сложиться впечатление, что Иисуса омывает Бог, а не человек. Кроме того, само значение омовения тоже умалено в сравнении с другими синоптиками, да и сам рассказ гораздо короче. Так, стихи 21-22 представляют собой одно предложение, и об омовении говорится лишь в одном из придаточных предложений[18], что говорит о том, что для Луки самое важное отнюдь не омовение, а схождение на Иисуса Святого Духа.
И когда Он молился – Лука – единственный из евангелистов упомянул о том, что Иисус молился после омовения. Его молитва означает Его особые сыновние отношения с Богом, глубокое доверие, преданность и послушание.
Раскрылось небо – это привычный образ Богоявления, и, конечно же, эти слова употреблены в переносном смысле.
Ст. 22 – И на Него сошел Святой Дух – Дух Божий уже давно не посылался Израилю, со времен последних пророков, живших около трехсот лет тому назад. Но люди верили, что Святой Дух снова сойдет на землю. Об этой надежде говорят многие тексты из так называемого междузаветного периода, то есть времени между написанием последней книги Ветхого Завета и явлением Христа. Вот как об этом говорит книга «Завещания Двенадцати Патриархов», время создания которой относится, скорее всего, к началу II века до н. э.: «Тогда Господь воздвигнет нового священника, и Ему будут открыты все слова Господа. И небеса отверзнутся, и из Храма Славы снизойдет на Него освящение, и будет к Нему голос Отца, как голос Авраама к Исааку. И слава Всевышнего осенит Его, и дух разумения почиет на Нем» (Завещание Леви 18). Ср. также Завещание Иуды 24.2-3: «И небеса разверзнутся над Ним, дабы Дух излить – благословение Святого Отца».
Святой Дух – это сила, это энергия Бога, которую Бог давал прежде отдельным личностям, поручая им совершить некую важную миссию. Он даровался пророкам, священникам и царям, потому что они были Божьими слугами. Благодаря Духу человек способен исполнить веление Бога. И если на вопрос, почему же Иисус пришел к Иоанну, ответить трудно, то объяснить, что происходит после омовения, легко: Бог возлагает на Иисуса миссию и, ниспослав на Него Дух, дает Ему способность ее исполнить. Иисус призван, избран и предназначен.
Только в Евангелии от Луки говорится, что Дух был в телесном виде, в образе голубя. Хотя в христианской иконографии Святой Дух традиционно изображается в виде голубя, нет твердых свидетельств, что в еврейской традиции голубь имел какое-либо символическое значение. Лишь иногда сравнивали голос Духа с воркованием голубя. Очень вероятно, что у Марка и Матфея слова «как голубь» надо понимать по-иному: «спускается, как голубь», то есть Дух спускался так, как спускаются птицы. И тогда сразу вспоминаются начальные слова Книги Бытия, говорящие о том, что в начале творения мира Дух носился над бездной. В еврейском языке слово «мерахе́фет» означает движение птицы, спускающейся к своему гнезду. Если это так, то рассказ об омовении Иисуса приобретает невиданную глубину: в этот момент происходит новое, эсхатологическое творение. Многие Отцы Церкви (Тертуллиан, Феодот, Кирилл Иерусалимский, Дидим Слепец) также связывали омовение Иисуса с рассказом о сотворении мира в Быт 1. В 4-м же Евангелии голубь не упоминается вовсе.
Почему же третий евангелист четко и недвусмысленно говорит о физическом облике Святого Духа? Возможно, евангелист хотел противопоставить суровость Иоанна, для которого Дух – это истребляющий огонь, и кротость Иисуса, получившего Дух любви и смирения, что метафорически воплощено в виде голубя. Ведь, согласно представлению древних, у голубей не было желчи, поэтому они кротки и незлобивы. А может, Лука этим подчеркнул реальность схождения Духа, то, что его можно было увидеть человеческими глазами. Но некоторые комментаторы видят в этом свидетельство того, что Лука – бывший язычник, а в языческих мифологиях голуби часто были вестниками богов.
18
В греческом это синтаксическая конструкция, называемая независимым родительным падежом.