Совет «не многословить в молитве» может относиться не только к внешним формам молитвы, но и к ее внутреннему содержанию[352], особенно если его рассматривать в свете напоминания о том, что Бог заранее знает все, в чем человек нуждается. В молитве наибольшую ценность представляет не то или иное земное благо, которое человек может получить благодаря ей, а сама молитва, само предстояние перед Богом, чувство присутствия Бога. Датский философ-экзистенциалист С. Кьеркегор (1813–1855) так описывает опыт молящегося человека:
Было что-то, чего он так жаждал, какая-то вещь, столь важная для него; ему так было важно верно поведать о себе Богу, и он боялся забыть сказать о чем-то в молитве, ах, и он боялся, что, если он это забудет, Бог Сам не вспомнит об этом: потому он стремился собраться умом, чтобы откровенно высказать все в молитве. И что же случалось с ним дальше, если, конечно, он был откровенен в молитве? А случалось с ним нечто удивительное; по мере того, как он все откровеннее и откровеннее молился, ему все меньше и меньше приходилось говорить, пока, наконец, он не умолкал совершенно. Он умолкал, и, – что гораздо больше, чем просто молчание, – вместо того, чтобы говорить, он начинал слушать. Он думал, что молиться – значит говорить, он узнавал, что молиться – значит не просто молчать, но – слушать. Так и есть: молиться – не значит слушать самого себя, говорящего, но значит прийти в молчание и, умолкнув, ждать до тех пор, пока не услышишь Бога[353].
Услышать Бога, почувствовать в Нем Отца, ощутить Его присутствие в своей жизни – вот что оказывается подлинной целью молитвы. Это красноречиво иллюстрирует молитва «Отче наш», в которой практически отсутствуют прошения, касающиеся земных нужд и потребностей человека (за исключением прошения о хлебе насущном, если под этим хлебом понимать материальную пищу), но которая всецело сосредоточена на реальностях духовной жизни: имени Божием, Царствии Божием, воле Божией, оставлении грехов и избавлении от власти диавола. Эта немногословная молитва является конкретным примером того, как последователь Иисуса призывается молиться, не говоря лишнего, но обращаясь мыслью к Небесному Отцу, отрешаясь от земных забот и восходя умом к высотам божественного молчания.
4. «Отче наш»
9Молитесь же так: Отче наш, сущий на небесах! да святится имя Твое; 10да приидет Царствие Твое; да будет воля Твоя и на земле, как на небе; 11хлеб наш насущный дай нам на сей день; 12и прости нам долги наши, как и мы прощаем должникам нашим; 13и не введи нас в искушение, но избавь нас от лукавого. Ибо Твое есть Царство и сила и слава во веки. Аминь.
«Молитесь же так»
Ученики часто видели Иисуса молящимся[354] и не могли не ощущать Его близость к Богу. Им тоже хотелось приобщиться к этим особым отношениям с Богом, поэтому однажды, когда Он окончил молитву, один из них попросил Его: «Господи! научи нас молиться, как и Иоанн научил учеников своих». В ответ Иисус диктует текст молитвы «Отче наш». Такова версия Луки (Лк. 11:1–2). При этом, как мы говорили, в наиболее древних рукописях Луки молитва приводится в несколько сокращенном варианте.
У Матфея молитва «Отче наш» входит в состав Нагорной проповеди, где она появляется без просьбы учеников и имеет более полную форму. Приведем оба варианта молитвы (вариант Луки мы приводим в переводе с критического издания[355]):
В научной литературе существуют разные теории происхождения молитвы «Отче наш». Некоторые ученые из числа придерживающихся представления о первенстве Евангелия от Марка считают, что Матфей сочинил молитву на основе отдельных стихов Марка, а именно: слова «Отче наш» взяты из Мк. 14:36 («Авва Отче»); «сущий на небесах» – из Мк. 11:25 («Отец ваш Небесный»); «да приидет Царствие Твое» – из Мк. 9:1 («есть некоторые из стоящих здесь, которые не вкусят смерти, как уже увидят Царствие Божие, пришедшее в силе»); «да будет воля Твоя» – из Мк. 14:36 («но не чего Я хочу, а чего Ты»); «прости нам долги наши» – из Мк. 11:25 («и когда стоите на молитве, прощайте, если что имеете на кого»); «не введи нас в искушение» – из Мк. 14:38 («бодрствуйте и молитесь, чтобы не впасть в искушение»). На основе этих стихов Марка, дополнив их двумя стихами, взятыми из собственного материала («да святится имя Твое» из Мф. 4:10 и «хлеб наш насущный дай нам на сей день» из Мф. 7:9), Матфей сочинил молитву для литургического употребления в своей общине, а Лука затем сократил эту молитву[356].
Столь замысловатая теория происхождения молитвы призвана объяснить, почему она отсутствует в Евангелии от Марка. Другие ученые, исходя из иных концепций взаимозависимости трех синоптических Евангелий, предлагают другие теории. Исследователи, исходящие из «теории двух источников», в основном сходятся во мнении о том, что наиболее древней и аутентичной («восходящей к Q и через нее – к Самому Иисусу») является версия Луки[357], к которой Матфей добавил два прошения. Аутентичность версии Луки и ее большее соответствие языку Иисуса, по мнению этих авторов, подтверждается тем, что Иисус в молитве употреблял слово «Отче», трижды в Новом Завете зафиксированное в его арамейском оригинальном звучании: «Авва» (Мк. 14:36; Рим. 8:15; Гал. 4:6)[358].
354
О молитве Иисуса говорят все четыре евангелиста, однако наибольшее количество упоминаний о ней мы находим у Луки: в общей сложности их 12 (Лк. 3:21; 5:16; 6:12; 9:18, 28–29; 10:21; 11:1; 22:32, 41, 44–45; 23:34, 46). Подробнее см. в:
357
См., в частности: