В соответствии с этими эсхатологическими настроениями Тертуллиан писал:
«Да приидет Царствие Твое». Молитва сия, как и предыдущая, имеет тот же смысл: да придет или да будет Царствие Твое в нас… Но если пришествие Царствия Божия согласно с Его волей и требует конца мира сего, то зачем просим мы Его иногда, чтоб Он продлил дни наши на земле? Царствие, испрашиваемое нами у Него, есть конец времен, исполнение веков. Мы молим Его о скорейшем вступлении в сие Царствие, а, следственно, и о недолгом задержании нас в рабстве[398].
Со временем, однако, Царство Божие стали воспринимать не только в смысле пришествия Иисуса во славе, но и в смысле Его постоянного присутствия в Церкви и в сердце каждого верующего. Уже Ориген говорил о Царстве Божием как внутреннем состоянии человека:
Если Царство Божие, по слову нашего Господа и Спасителя, приходит не с внешней пышностью и нельзя сказать: «Вот оно здесь» или «оно там»; если Царство Божие внутри нас… то молящийся о Царстве Божием очевидно с правом молится о том, чтобы в нем самом Царство Божие возникло, принесло плод и развилось до совершенства… По моему мнению, под Царством Божиим нужно разуметь то счастливое состояние разума, когда его мысли упорядочены и проникнуты мудростью… Каждый грешник, напротив, находится под властью князя мира[399].
Нередко два измерения (Царство Божие как Второе Пришествие Христа и Царство Божие как внутреннее состояние верующего) соединяются в одном толковании:
Мы просим о пришествии к нам Царства Божия в таком же смысле, в каком молим Бога, чтобы святилось в нас Его имя… Царством же Божиим, возлюбленнейшие братья, может быть и Сам Христос – нам вожделенно ежедневное присутствие Его, и мы просим, чтобы Он вскоре явил нам Свое пришествие. Как Он есть наше воскресение, потому что мы в Нем воскресаем, так Его же можно разуметь под Царством Божиим, потому что мы будем царствовать в Нем[400].
Царство Божие противоположно царству земному. Молясь о пришествии Царства Божия, человек ставит себя в ту систему координат, которая резко контрастирует с принятой в земной реальности. В этом контексте слова из молитвы Господней приобретают определенный политический подтекст. Современный автор размышляет:
Нищие наследуют Царство Божие, потому что богатым и могущественным мешает гордыня. Они получили приглашение, но не явились. Иисус прекрасно понимал суть происходящего. Это отражено в Его лаконичном высказывании: «Закон и пророки до Иоанна; с сего времени Царствие Божие благовествуется, и всякий усилием входит в него» (Лк. 16:16). Что это значит? Иисус не отвергает закона и пророков (Лк. 16:17), но наступило время перемен. До пришествия Иоанна и Его Самого царство принадлежало земным правителям. Они владели землями, нередко имели рабов и держали всех в подчинении. Законы, издаваемые правящей элитой, стояли на страже государства. А теперь толпа хлынула в ворота, не обращая внимания на стражей. Простой народ буквально врывается в Божие Царство. И никто не требует входных билетов![401]
Как мы говорили выше, требуя «отдавать кесарево кесарю, а Божие Богу» (Мф. 22:21), Иисус проводил четкий водораздел между властью земной и властью небесной. На земную власть Он никогда не посягал, ее прерогативы не оспаривал. Послание Иисуса само по себе было лишено политической составляющей, и Он не ставил ни перед Собой, ни перед Своими учениками каких-либо политических целей. И тем не менее, проповедуемое Им учение вступало в перманентный конфликт с земными стандартами по той причине, что оно ориентировало людей на иные ценности. Говоря: «Царство Мое не от мира сего» (Ин. 18:36), – Иисус подчеркивал иноприродность миру и любой мирской власти того Царства, которое Он принес на землю.
Учение Иисуса не вырывает человека из обыденной жизни, не ставит его в оппозицию к властям, обществу, государству. Вопреки мнению некоторых ученых, считающих, что «Иисус и Его движение были вовлечены не просто в сопротивление, но в некое серьезное восстание против установившегося в Палестине порядка»[402], Иисус не был ни революционером, ни социальным реформатором. Он не призывал ни к свержению власти римлян, ни к какому-либо иному переустройству общества:
400