Евангелие от Иоанна содержит беседу Иисуса с иудеями в Капернаумской синагоге. В этой беседе Он говорит о Себе:
Я есмь Хлеб Жизни; приходящий ко Мне не будет алкать, и верующий в Меня не будет жаждать никогда… Я есмь Хлеб Жизни. Отцы ваши ели манну в пустыне и умерли; Хлеб же, сходящий с небес, таков, что ядущий его не умрет. Я Хлеб живый, сшедший с небес; ядущий Хлеб сей будет жить вовек; хлеб же, который Я дам, есть Плоть Моя, которую Я отдам за жизнь мира… Истинно, истинно говорю вам: если не будете есть Плоти Сына Человеческого и пить Крови Его, то не будете иметь в себе жизни (Ин. 6:35, 48–51, 53).
Эта беседа стала прологом к тому событию, о котором умалчивает Иоанн, но которое отражено у трех евангелистов-синоптиков. Они повествуют о том, как на Тайной Вечере Иисус взял хлеб и, благословив, преломил и, раздавая ученикам, сказал: «Приимите, ядите: сие есть Тело Мое». Затем, взяв чашу с вином, подал им со словами: «Пейте из нее все, ибо сие есть Кровь Моя Нового Завета, за многих изливаемая во оставление грехов» (Мф. 26:26–28; Мк. 14:22–24; Лк. 22:19–20). Именно об этом Иисус говорил иудеям в беседе, смысл которой не поняли на тот момент даже многие из Его учеников (Ин. 6:60).
Тайная Вечеря стала событием, с которого начался отсчет евхаристического времени в жизни христианской Церкви. Это время продолжается и поныне, поскольку Евхаристия совершается в каждой церковной общине, по завету Иисуса: «Сие творите в Мое воспоминание» (Лк. 22:19). После того, как Он умер и воскрес, именно Евхаристия, совершаемая по домам (у христиан довольно долго не было своих храмов), стала тем событием, которое вновь и вновь делало учеников участниками Тайной Вечери, возвращало к ним Иисуса, Который вознесся на небо, но не оставил их. И всякий раз, когда совершалась Евхаристия, они верили, что среди них присутствует Иисус и что Его Тело, – то самое, которое пострадало и умерло на кресте, – они принимают внутрь себя под видом хлеба, вместе с Его Кровью, пролитой во оставление грехов всего мира и принимаемой под видом вина.
При толковании молитвы «Отче наш» необходимо учесть тот евхаристический контекст, в котором ранняя Церковь воспринимала эту молитву. С самого начала она стала частью Евхаристии, в контексте которой слова «хлеб наш насущный дай нам на сей день» могли означать только одно: просьбу о приобщении того «сверхсущностного» хлеба, каковым является преломляемое на Евхаристии Тело Христа. Этим смыслом наполняются слова молитвы Господней всякий раз, когда они звучат на литургии.
Если же молитва Господня читается вне литургического контекста, например, перед едой (как это в обычае у православных христиан), тогда под «хлебом насущным» понимается обычная земная пища, в которой нуждается каждый человек, каждая семья. В расширительном смысле под хлебом насущным можно понимать все, что необходимо человеку для жизни. При этом список насущных нужд, как напоминает Григорий Нисский, не должен включать предметы роскоши[419].
Далее в Нагорной проповеди мы услышим призывы Иисуса не заботиться о еде, питье и одежде (Мф. 6:25–32) и не заботиться о завтрашнем дне (Мф. 6:34). Слова молитвы Господней о хлебе насущном не противоречат этим призывам. Молящийся не просит хлеба на завтра: он просит хлеб на сегодня (вот почему нам представляются неубедительными попытки истолковать хлеб насущный как «завтрашний» или «будущий»). По словам Киприана Карфагенского, «кто сделался учеником Христовым, тот, по слову Учителя, отказываясь от всего, и должен просить только дневного пропитания и в молитве не простирать далее своих желаний… Было бы противоречие и несообразность в том, если бы мы искали в этом веке продовольствия на долгое время, когда просим о скором пришествии Царства Божия»[420].
Здесь нельзя не вспомнить одну деталь рассказа о том, как Бог питал манной народ Израильский. Манна падала на землю каждое утро, и люди могли собрать ее, сколько хотели. Однако запрещалось оставлять ее на следующий день, кроме субботы, для которой запасы манны делались накануне (Исх. 16:19–22). Человек, возлагающий надежду на Бога, не заботится о завтрашнем дне в том смысле, что у него нет страха перед будущим. Он верит в то, что Бог не оставит его, и просит у Бога дневного пропитания для себя и своей семьи.
В одном из повествований, вошедших в сборник «Изречений пустынных отцов», рассказывается о том, как старец с учеником шли вдоль берега моря. Ученик захотел пить и сказал об этом старцу. Старец помолился и сказал: «Пей из моря». Ученик напился воды, которая по молитве старца сделалась пресной, но тут же решил запастись водой на дальнейший путь. Старец спросил: «Зачем ты зачерпнул воды?» Ученик ответил: «Прости, авва, мне, может быть, еще захочется пить». Тогда старец сказал: «Бог сущий здесь – Он и везде Бог»[421].
421
Изречения пустынных отцов. Виссарион 1 (PG, 65, 137–140). Рус. пер. в кн.: Древний патерик. М., 2002. С. 279 [Гл. 19].