В Нагорной проповеди рассматриваемое наставление непосредственно вытекает из разговора о Боге и маммоне. Связующим звеном служат слова «посему говорю вам». Однако эти слова связывают наставление также и со всем предшествующим текстом Нагорной проповеди, начиная от заповедей блаженства, в которых тезис о несовместимости земного с небесным заявлен со всей решительностью и вся шкала земных ценностей оказывается перевернутой. Только внутри общего контекста Нагорной проповеди данный текст обретает смысл.
«Взгляните на птиц небесных»
Значительную часть времени Иисус и Его ученики проводили на природе. Большинство чудес было совершено Иисусом на свежем воздухе, будь то улицы городов и сел, пути, связывающие один город с другим, пустынные места, берега Галилейского озера, горы и возвышенности. Многие поучения Иисус также произносил на открытом воздухе: на неназванной по имени горе в Галилее (Мф. 5:1); на ровном месте, сойдя с горы (Лк. 6:17); из лодки, в то время как народ стоял на берегу озера (Мф. 13:2; Лк. 5:3); на горе Елеонской (Мф. 24:3).
В проповедях, обращенных к ученикам и народу, Иисус часто использует образы, заимствованные из мира природы (Мф. 6:26, 28; 13:31–32; Лк. 6:43–44; 12:24; Ин. 4:35 и др.). Однако эти образы важны не сами по себе – каждый из них становится поводом для раскрытия той или иной духовной истины. В окружающем мире Иисус видит намеки и прямые указания на реальности духовного мира: Он учит слушателей распознавать эти реальности, видеть за феноменами материального мира то параллельное иное бытие, которое пронизывает и одухотворяет его. К этому бытию Он постоянно возводит мысленный взор Своих слушателей, отрывая их ум от того, что представляется для них привычным и обыденным.
Нигде в Евангелиях мы не встречаем экзальтированного отношения к природе, восторгов перед красотой флоры и фауны. Мы не видим, чтобы Иисус любовался пейзажами, останавливался посмотреть на закат, садился погладить кошку или собаку, понюхать цветы. Его отношение к природе – спокойное и трезвое. Он исходит из того, что природа должна, прежде всего, служить нуждам человека. Когда Он с учениками идет в субботу через засеянные поля, ученики срывают колосья и едят, растирая руками: Он не только не осуждает их за это, но наоборот, оправдывает перед фарисеями (Мф. 12:1; Мк. 2:23; Лк. 6:1). Когда Он решает торжественно войти в Иерусалим, Ему приводят осленка, Он садится на него верхом и так въезжает в город (Мр. 11:7; Лк. 19:35); у Матфея Иисус садится на ослицу и молодого осла (Мф. 21:7). Если природа не выполняет свои функции, Иисус наказывает ее: не найдя плодов на смоковнице, Он проклинает ее, и она засыхает (Мф. 21:19; Мк. 11:13).
Лилии полевые и птицы небесные, упоминаемые в рассматриваемом тексте, важны не сами по себе, а как образы, указывающие на заботу Бога о Своем творении.
«Соломон во всей славе своей»
Упоминание о Соломоне не случайно. Соломон вошел в историю Израильского народа не только как царь, чей двор отличался особым богатством и великолепием (1 Цар. 4:21–28; 10:4–5, 21–23). Он известен еще и как автор Книги Экклезиаста (Екклесиаста), которая по своему умонастроению близка к рассматриваемому тексту Нагорной проповеди. Лейтмотив этой книги, стоящей особняком во всем корпусе ветхозаветных писаний, заключается в словах, которыми она начинается и завершается: «Суета сует – всё суета!» (Еккл. 1:2; 12:8). Многократно повторяются рефрены: «всё – суета и томление духа» (Еккл. 1:14; 2:11, 17, 26; 4:4, 16; 6:9), «и это – суета» (Еккл. 2:1, 15, 19).
Одна из тем книги – человеческий труд. Автор книги описывает различные занятия, но каждое из них – не что иное как «суета и зло великое» (Еккл. 2:21), или «суета и недоброе дело» (Еккл. 4:8), или «суета и тяжкий недуг» (Еккл. 6:2). Как бы ни трудился человек, он не может изменить течение истории, повлиять на жизнь природы: