«Ибо завтрашний сам будет заботиться о своем»
В этом сходство между рассматриваемым отрывком Нагорной проповеди и тем, что Иисус говорил о служении богатству. Ничто не должно порабощать человека: ни материальное благосостояние, ни забота о завтрашнем дне. Иисус призывает сосредоточиться на сегодняшнем дне и не суетиться по поводу завтрашнего. Напомним, что в молитве «Отче наш» Он заповедует просить хлеб только на сегодня, а не на завтра.
Не случайно здесь и употребление слова «маловеры». Человек может и обязан трудиться, но он должен помнить, что его труд принесет пользу только в том случае, если он не будет забывать о Боге и Его Царстве, существующем параллельно с царством земным. Вера в Бога, доверие к Нему, готовность подчиниться Его воле должны доминировать в жизни человека.
Здесь вновь можно вспомнить Соломона. В Псалтири ему приписываются следующие слова: «Если Господь не созиждет дома, напрасно трудятся строящие его; если Господь не охранит города, напрасно бодрствует страж» (Пс. 126:1). Эти слова не говорят о том, что дом не надо строить, а город – охранять. Они лишь напоминают о тщетности и суетности всякого труда, который не благословлен Богом, которому Бог не содействует.
Рассматриваемый сегмент Нагорной проповеди получил оригинальное толкование в труде С. Кьеркегора «Полевая лилия и птица небесная». Слова «ищите же прежде Царства Божия» философ трактует как призыв к молитве. По-настоящему молиться – значит приходить в молчание, подобное тому, каким обладают птицы небесные и лилии полевые:
Птица молчит и ждет: она знает, вернее, верит – верит несомненно и твердо, что всему свое время, поэтому птица ждет; но она знает, что нельзя знать время и день, когда будет то, что будет, и потому она молчит. «Это, конечно, случится в благоприятное время», – говорит птица, впрочем – нет, птица не говорит этого, она молчит; но ее молчание – говорящее и ее молчание говорит, что она в это верит, и поскольку верит, молчит и ждет. Но приходит мгновение, и молчащая птица понимает, что вот настало мгновение, и пользуется им, и никогда не бывает разочарована. Так же и лилия: она молчит и ждет. Она не спрашивает с нетерпением: «Когда наступит весна?» – потому что знает, что весна наступит в благоприятное время, и знает, что было бы менее всего полезно, если бы ей было позволено самой определять срок наступления времен года; она не говорит: «Когда же, наконец, будет дождь?» или «Когда же, наконец, будет солнце?», или «Слишком уж ныне дождливо», или «Ныне уж больно жарко»; она не спрашивает о том, каким будет лето в этом году, сколь долгим или сколь коротким: нет, она молчит и ждет – так она проста, но она никогда не обманывается[462].
Птица, продолжает философ, не избавлена от страдания, но она переносит страдание молча. Тем самым она «избавляет себя от того, что делает страдание тяжелее – от непонимающих соболезнований; от того, что делает страдание продолжительнее – от многих разговоров о нем; от того, что делает страдание уже не страданием, а грехом нетерпения или печали». Лилия тоже молчит: «Даже если она, увядая, стоит и страдает, она молчит… она не умеет притворяться, так что нет притворства в том, что она бледнеет, эта бледность выдает ее настоящее страдание; но страдая, она молчит»[463].
У птицы и лилии, заключает философ, человек должен учиться предстоянию перед Богом: «Ведь когда мы просто болтаем вдвоем, а тем более, когда нас десять или еще больше, так просто забыть, что ты и я, мы вдвоем или мы вдесятером – перед Богом. Но лилия, наш учитель, глубокомысленнее нас. Она вовсе не пытается с тобой заговорить, она молчит, и этим молчанием хочет дать тебе знать, что ты перед Богом»[464].
Речь у философа-экзистенциалиста идет, по сути, о том же, о чем говорили авторы библейских книг, когда использовали выражение «ходить пред Богом» (Быт. 5:22, 24). Это выражение обладает многообразным смыслом. Подчеркивая праведность и непорочность человека (Быт. 6:9), оно в то же время указывает на источник всякой праведности – Бога. Если человек не забывает о присутствии Бога, если Бог у него стоит на первом месте, если вера в Бога определяет систему ценностных ориентиров, тогда все остальное естественным образом выстраивается вокруг этого стержня. Земные стяжания прилагаются человеку, но не обладают им: он не становится их рабом, потому что ощущает себя рабом Бога.