«Комплексы хороших манер и правильного поведения суть вещь прекрасная, но иногда она разрастается настолько, что затмевает собой весь смысл существования человека», – говорил двенадцать лет назад смеющийся Азимович, когда через два месяца пользования водосточной трубой хостела на Републик мы были наконец прищучены тамошним охранником, негром размером с двух Майков Тайсонов, но настолько выдрессированным на европейскую обходительность, что неспособным вышвырнуть нас вон. На протяжении получаса бедняга тупо твердил, как заезженный винил: «Эскузе муа, мон ами»; но после той фразы вдруг, словно прозрев и сбросив пелену с больших спаниельих глаз, сломал печать политкорректного колдовства и сделал с нами то, что и должны делать вышибалы с нарушителями правил работодателя: сгреб в охапку и выбросил, как сор, на прилегающую проезжую часть.
Стас попрощался очень вовремя, более своевременного прощания в своей жизни я не слышал. Потому что я вдруг молниеносно, как это всегда бывает в подобных случаях, ощущаю, что меня сейчас прорвет; причем до прорыва – считанные секунды. Ну, вам ведь это наверняка знакомо. Ситуация, когда изнутри без предупреждения накатывает ваша внутренняя, локальная inner-цунами, ваш организм выходит на спонтанный марш несогласных и вот-вот извергнется в окружающее пространство вулканом неподобающих статусу выделений. И смыслом вашей жизни на ближайшие несколько мгновений становится вот какая приземленная цель: вам надо вовремя – так, чтобы не опозориться при всех – добежать до мужского туалета, всего каких-то двадцать метров по общему коридору, мимо скопления фундаментальных валунов принтеров/факсов/ксероксов ошуюю и прозрачных стен соседних офисов open space одесную. Мне везет, и все это я успеваю проделать не то что не опозорившись, но даже и не привлекая к себе какого бы то ни было внимания.
И мало того: там, в мужском туалете о двух кабинках, я даже успеваю проверить обе; и, убедившись, что они так же пусты, как пятачок облицованного желтой плиткой пола возле писсуаров, я запираюсь в одной и плачу так, как я не плакал с младшей школы.
В голос.
В мокрые рукава.
Закусывая локоть, чтоб минимизировать звуковой эффект. Так бывает. Случается с людьми. Верите вы или нет.
«Настоящий мужчина всегда должен уметь плакать. Более того, я скажу вам, братья и сестры: кто не плачет, тому никогда не стать настоящим мужчиной», – орал обсаженный героином Азимович, лежа на загаженной пуделями мостовой возле юз-хостела на Републик, вытаскивая патлы из-под куцего двенадцатидюймового колеса «Ситроена-2CV», рахитичного пережитка старины без намека на АБС или хотя бы гидроусилитель тормозов. Этот атавизм по всем признакам должен был наехать на его голову, разметав все ее содержимое по мостовой и смешав с пуделиным дерьмом. Но наехал только на патлы. Прокрутился, скрипя игрушечными тормозами, вокруг своей оси чуть ли не на все 360 градусов. И остановился на немытой волосне будущего мессии.
Мне всегда было интересно, продали ли ту «Утицу» с аукциона или сдали в утиль еще до понимания, чьей именно волосни она тогда коснулась правым передним двенадцатидюймовым колесом. А может, ее водитель этого вообще не понял и утилизировал горбатого уродца уже после осознания человечеством мессианства Азимовича? Тогда ведь было темно, и мокро, и дождливо. И мало ли, какого там обдолбанного белого фрика выбросил под твои колеса законопослушный мавр на улице Републик.
«Настоящий мужчина всегда должен уметь плакать», да. Правда, Азимович-то плакал тогда от смеха. А я сейчас – от того, что в погоне за Азимовичем теряю сына, маленького человека, которому нет еще и шести лет. Но какая, по большому счету, разница.
Да, кстати: стоит ли говорить, после того случая воспитанный негр размером с двух Майков Тайсонов до самого нашего отъезда ни разу не проверил ни водосточную трубу, ни номер, в который мы по ней влезали. Да, вот именно так оно и было.
…ну а после войны я познакомился с этими ребятами. Смешные придурки, меньше одной головы на двоих, но они знали свое дело и ни разу не попадались, а меня это устраивало. Контрабанда. Эти двое протаскивали во время «сухостоя» тонны алкоголя в обе зоны, как к себе домой. А кроме того, они продавали на территорию муслимов свинину, а на территорию христосиков порнуху и марихуану. Жесткая дифференциация по потребительскому интересу. Правовая и религиозная сегрегация рано или поздно приводит к тому, что у кого-нибудь возникает желание выложить солидные бабки за предметы, упоминающиеся на страницах УК СССР. Ведь далеко не все в локалках настолько религиозны, чтобы следовать канонам, к тому же, на обеих территориях остались люди, просто не пожелавшие покинуть свой дом. В христианской локалке есть мусульмане, а в мусульманской – христиане. Ну, или, по крайней мере, европеоиды и не европеоиды. Законы как толпа – если уж метелят, то всех без разбору. Так что в муслимовской локалке был, есть и будет спрос на свинину и на то, что из нее производят. Просто потому, что это запрещено. Там и марихуана запрещена, но у муслимов с этим нет проблем, у них отлично налажены свои каналы. Точно так же у христиан нет проблем со свининой, зато наглухо запрещены наркотики и порнография в любом виде, даже с пикселями на гениталиях. Вот мои знакомые акробаты и протаскивают дифференцированный товар за обе стены. В муслимовской локалке тоже запрещена порнография, но там – своя фишка, и эта фишка – не рентабельна, к тому же за нее могут расстрелять не отходя от кассы.
Имен этих парней я, понятное дело, не знаю, я и не спрашивал никогда. А сами себя они называют Эль Лобо. Эль Лобо Старший и Эль Лобо Младший. Наверное, до войны они не слезали с Тарантино или Родригеса. Это вызывает улыбку, но при виде этих парней ты перестаешь улыбаться им в глаза. От греха подальше.
Я как-то погуглил: el lobo у латинесов значит волк. При этом старший брат-акробат смуглокожий и имеет футуристический кибер-орлинный нос, напоминающий тяжелое вооружение современных атлантических крейсеров. Серьезно, на него приходится 75 процентов всего лица, а остальные 25 процентов скрываются в камуфляже тени и несбриваемой щетины. Кроме того, у него переломанные борцовские уши, и ростом он – чуть выше моего плеча. Прибавьте к этому такой акцент, что к бабке ходить не надо, ясно, что с гор нанесло ледяным ветром с примесью запахов отары, сырных пирогов и паленой водки. Я думаю, он осетин, из северных.
Второй брат-акробат вполне себе истинный ариец. Внешне: светловолосый тупица, подбородок кирпичом, глаза голубые, рост под два метра, ваффен- SS , с правильным черепом, готовый пройти любую проверку с использованием циркулей. Лишь на предплечье правой руки цветная татуировка: красный круг, а в нем зеленый мужик в рогатом шлеме. Даже я помню, что когда-то это был знак «Викингов», саппортеров «Локомотива». В те времена, когда еще была такая команда.
Короче, такие, в общем, знаете, из разряда Дени Де Вито и Арнольда Шварценеггера, только без брюшка и помешанные на фишке крутых парней из Тексако. Более нелепого зрелища в Москве не найти. Они должны бросаться в глаза, выпаливаться с полпинка, светиться, как свечки в именинном торте. Но этого не происходит, я не знаю почему. Может быть потому, что тем, кто с ними не знаком, трудно воспринимать эту парочку всерьез.
Понятия не имею, что свело этих двоих, но факт остается фактом: когда мне нужно было что-нибудь протащить в локалку или вынести из нее, я обращался к безголовым братцам Эль Лобо. Ну, знаете, на осколочные роялти, которых к тому же со временем все меньше и меньше, прожить непросто. И, в общем, ребята заказывали кое-что из Нейтральной Зоны, а мне несложно перетереть с парой старых знакомых. И даже с учетом процентов, которые я отстегивал Эль Лобо, мне хватало на дешевое виски и сигареты.