– Пороков, ты не в том положении, чтобы ставить условия. Каленым железом, может, и не получится, а вот ершик в прямой кишке свое дело сделает всегда. Уроки войны… А впрочем, давай попробуем, – соглашаюсь я, резонно рассудив, что проще сначала разговорить ублюдка на все остальное, а уж потом, если этот таинственный вопрос и впрямь окажется таким важным, заняться и им.
Эраст снова брызгает себе в стакан из квадратного пузыря, выпивает залпом и занюхивает рукавом, чем вбивает последний гвоздь в гроб высокой эстетики потребления алкоголя. Я не могу удержаться от смеха и бутылку у него забираю: такими темпами упадет замертво на середине рассказа. Поморщивщись от терпкого градуса, Пороков начинает:
– Начнем с того, что тут сошлось сразу несколько интересов. Это тебе надо понять с самого начала. Первый – это, само собой, интерес онистов. Он прост, как пять копеек: как можно быстрее найти Азимута абсолютно любыми путями. Второй интерес – мой собственный. Меня накрыли с кастингами – думаю, ты уже слышал. Теперь копают медленно, но настойчиво. И когда вчера утром началась вся эта заварушка, я тут же подумал о тебе – с той точки зрения, что хорошо бы через тебя вымутить у него эксклюзив и реабилитироваться перед начальством за прокол. Собственно, я к тебе с этим прямо с утра и подкатил. Но очень скоро понял, что ты не в теме… Да и мала была вероятность, на самом деле. Но ты же знаешь – когда человек загнан в угол, он хватается за каждую соломинку.
Я хотел было его перебить и заметить, что в угол себя он загнал сам. Никто не заставлял его предлагать коллегам секс-услуги фотомоделей за элитный алкоголь. От отсутствия бутылки семнадцатилетнего Macallan еще никто в истории человечества не умирал. Впрочем, его не стоило прерывать. У него, что называется, открылись чакры, и я решил: пусть говорит, пока не умолкнет сам.
– А потом ты разгадал этот ребус с фоткой, и я подумал: я не смогу за тобой проследить, но смогут онисты. Они бы все равно позвонили мне с минуты на минуту. Я у них на крючке, на меня у них много всего… Я немало грешил в жизни. И семейными траблами тут дело не ограничивается: начнут ребята стараться – сяду лет на пять… Неважно. Назовем это ошибками молодости. Ну так вот, я позвонил им и сказал: есть, мол, такой человек, и есть подозрение, что он что-то нашел, а нет – так будет искать, пока не расшибется в лепешку. Из олдовых, знает все явки-пароли. Про «Ягуар» твой им рассказал… Но я уж не знаю, что там и как, а потеряли они тебя. Сначала вели машину по спутнику, а потом, говорят, ты как сквозь землю провалился.
Нельзя сказать, что последняя фраза не доставила мне удовольствия. Приятно: Эрик и сам не понимает, насколько он прав; но еще более приятно то, что я, простой человек, сумел хотя бы ненадолго обвести вокруг пальца онистов – с помощью подручных средств, которые большинство окружающих считают уделом психов. Аккумулятор, вытащенный из мобильника, левые аккаунты в соцсетях, звонки с чужих телефонов… Чертовски лестно.
– Но есть еще и третий интерес, – продолжает меж тем Пороков. – В общем, онисты обещали мне после его поимки дать полчаса на интервью – в случае, если найдут через тебя. Наврали, скорее всего… но я ж говорю – соломинка… И тут, только я кладу трубку, как мне звонит некий человек. Кто конкретно, не спрашивай: это именно тот вопрос, на который я тебе ответить не могу. И просит, к вящему моему удивлению, помочь в одном очень странном деле. А именно, вывести тебя на еще одного персонажа истории. На всемирно известного писателя Рефката Шайхутдинова, бывшего кибер-сапиенса, а ныне полумертвого доходягу-инвалида. Заказчик мой очень хотел, чтобы ты попал к нему в дом и увидел там некий текст. Какой и почему – я не спрашивал, он сказал – ты по-любому найдешь. Привести тебя к Рефкату должен был твой интерес к Азимуту: как я понял, Рефкат мог много чего про него рассказать. Но у человека, который меня просил вас с ним свести, была одна проблема: он по каким-то своим причинам сам не мог тебе прямо предложить посетить этого Шайхутдинова. Тебя нужно было именно что навести, натолкнуть как-нибудь ненавязчиво. Почему – я опять-таки не спросил: не мое дело. И, главное, на сей раз я уже онистам ничего не сказал.
– Почему?
– Ну как почему. Я план на день и так выполнил – внес посильную помощь в борьбу страны с происками мировой закулисы, раскачивающей лодку и мешающей вставать с колен. И теперь уже мог поставить свой интерес выше государственного. Если что – номерок набрать ведь никогда не поздно, правда?
Я слушаю с брезгливой смесью любопытства, омерзения и негодования. Верите вы или нет, я почти никогда, за исключением детства, не считал себя хорошим человеком. Но есть люди, по сравнению с которыми вы, сколь бы грязны и приземленны ни были, чувствуете себя ангелами. «Соломинка… номерок набрать никогда не поздно»… Тьфу, блин.
– С Шайхутдиновым все было не очень сложно. Так вышло, что полгода назад я познакомился с его сестрой… да она тебе, наверное, и сама рассказала?
– Рассказала. Сцену вашего романтического знакомства можешь опустить. Скажи лучше: этот человек, твой заказчик, был в курсе, что ты знаком с сестрой Бара, или просил твоей помощи, не зная об этом?
– Эээ… ну а если и в курсе был, то что? Конечно, он знал. Иначе зачем просить именно меня?
Произнося это, Пороков немного замялся, замешкался, сбился с ритма. Что бы это значило? Боится, что по степени близости знакомства я смогу идентифицировать Мистера Икса? Да мало ли кто знает, что он знает, что есть в мире девушка Лина Шайхутдинова, потаскушка и сестра писателя.
– То есть, я говорю, тут все вообще без проблем. Эти девки – они за обложку мать родную в рабство продадут, – продолжает гаденыш; болтает снова бодрячком, резво, так, словно рассказывает не о подленькой интриге, а о том, как его клуб выиграл в футбол. – Трудность одна была: ты пропал, и мы не знали, когда тебя в офисе ждать. Договорились так, что она придет, я ее посажу где-нибудь и станем тебя дожидаться, а когда ты появишься, она начнет тебе глазки строить, ну и далее по списку. Если бы ты не пришел вчера, мы ждали бы тебя сегодня. Либо как-нибудь попытались бы узнать, где ты находишься. Теперь не важно, потому что все произошло как произошло. Ей даже глазки не было нужды строить. Пришла, увидела, победила. Мы еще и обсудить подробности не успели, а ты уже с бухлом стоял и с языком через плечо. Как она, ксати? а?
При мысли о том, «как она», Пороков, видимо, забывается уже окончательно: похотливо ухмыляясь, он приоткрывает губы и начинает водить по ним языком, одноврменно изображая фрикции при помощи указательного пальца правой руки и наполовину разжатого кулака левой. Более отвратительное зрелище трудно себе и представить. Меня вдруг, как обухом по башке, ошарашивают страшные догадки. Я начинаю представлять, за какие именно «ошибки молодости» эту мразь могут держать на крючке ческисты.
– Заткни пасть, скотина! – ору неожиданно даже для самого себя и совершенно спонтанно ставлю Порокову смачную «саечку». Школьный прикол, но если отвесить «саечку» сильно, мало не покажется. И сейчас, к вящему моему удовльствию, именно тот случай: подонок едва не откусывает себе язык, заваливается на диван, скулит матом и пускает кровавые слюни. Ничего, заживет.
– А в чем был твой интерес? – спрашиваю, когда он перестает кататься по дивану. – Ты не мог за мной следить и не рассказал о Баре онистам. При этом тебе был нужен Азимут. На что ты рассчитывал?
– А я, – шевелит он распухшим языком, – сам поехал к Шайхутдинову, пока ты возил Лину на случку. Она дала мне ключи от его квартиры.
– И?
– И – ничего. Я не попал в квартиру. Она была закрыта изнутри, – говорит он.
– И что? Ты знал, что в квартире находится инвалид, который не отвечает на звонки, и не позвонил в милицию, ничего не предпринял?
– А что такого? – удивляется он совершенно искренне. – Сам говоришь – инвалид. Не открывает – значит, не слышит. Или слышит, но не понимает, что это звонок. Он же дебил, вырожденец и неадекват. А позвонить мусорам – они приедут, взломают все да еще и опечатают, если он, к примеру, склеил ласты. И тогда уж ты точно не увидишь ни его, ни текста.