У торгового центра «Перекресток» паркуюсь и, заскочив в первый же павильон, сквозь полупрозрачное стекло наблюдаю за пацанами. Их, как я и предполагал, двое. И, к вящей моей радости, ни у одного не рождается идея проследить за мной внутри супермаркета – тугодумов вполне удовлетворяет тот факт, что выход из торгового центра один и я от них не сбегу. Бинго, черти! Воситину, неправ тот, кто сказал, будто одна голова хорошо, а две лучше. В отдельных случаях КПД любого количества голов равновелико низок и неэффективен.
Я специально беру крупнокалиберные продукты, которые будут торчать из пакета и идентифицироваться филерами легко и без сомнений. Пицца «Ристоранте», полуметровый батон с хрустящей коркой, двухлитровая вода «Архыз» и все в том же духе. Быстрые разумом Невтоны должны видеть, что их утомленный солнцем и транками объект вполне логично хочет позавтракать фастфудом и более ничего на уме, заходя в супермаркет, не имел.
Чего они видеть не могут – так это маленькой сим-карты, продававшейся на той же кассе, где я оплачивал пиццу с булкой, и простенькой «Нокии» «для бабушек» за три тысячи рублей.
Симка из тех, что предлагаются в рамках акции и не подразумевают привязки к фамилии абонента.
«Нокия» к фамилии привязана, но не к моей. Она записана на студента, которого я поймал на выходе из маркета и нанял за пять тысяч в качестве подставного лица для оформления самой дешевой трубы. Ближайший cалон сотовой связи находился в том же здании, так что я мог спокойно ждать парня у выхода, не попадая в поле зрения оставшихся снаружи соглядатаев.
Студент поначалу мялся, решив, что я собираюсь взорвать с этой мобилы метро или сделать ложное сообщение о теракте; но когда я позволил ему себя сфотографировать и при первой же необходимости передать фото компетентным органам, он эти сомнения от себя отогнал. Редкий студент не справится с сомнениями ради пяти тысяч.
А еще парни из «Камаро» не могли видеть (а те, кто меня прослушивает, не могли слышать), как перед выходом из торгового центра я сделал с мобилы студента два звонка. Я набрал Ленни Кравитца, а затем Толю Болдырева. Теперь мне осталось покататься несколько часов на «Яге», как я обещал Порокову, – чтобы эти двое успели подготовить мне нужный плацдарм.
Потом шпики, конечно, поймут, что я не поехал домой. Но меня это касаться уже не будет.
Если все срастется так, как я задумал.
Потому что – верите или нет – сейчас не тот случай, когда я стану довольствоваться половинчатым пониманием ситуации.
Я помню каждое слово Азимовича и знаю, что это был не сон. Но на кону стоит слишком многое, чтобы я мог позволить себе не до конца разобраться в происходящем. Раз Азимович посредством всяких Эриков и его загадочных Мистеров Иксов так хотел привести меня к Бару – значит, это кому-нибудь нужно. И в первую очередь, наверное, – мне самому.
Не уверен, что я смог бы и вправду засадить туалетный ершик в задницу Порокова – теперь, по прошествии стольких-то лет, в моей-то обуржуазившейся шкуре. Но попробовать смог бы точно – здесь за мной не заржавеет. А есть ведь еще старые добрые утюги-паяльники – и мерзавец, конечно же, врал, когда утверждал, что пытки железом не заставят его выдать имя таинственного незнакомца. Одна беда: попытайся я по-настоящему разговорить Эраста, онисты вряд ли смогли бы поверить, что я прекратил поиски Азимута.
Они и так, конечно же, не верят – иначе хвост в виде «Камаро» уже сейчас отозвали бы. Но когда я брошу «Ягу» у своего собственного подъезда и поднимусь в свою собственную квартиру, у них не останется выбора. Им придетсяповерить.
Нащупываю в кармане «макарыч», который я тайком умыкнул у Порокова вместе с ключами. Если бы рядом со мной сидела Лина Шайхутдинова, я снова стал бы для нее «настоящим парнем». Но Лины здесь сейчас нет. Она заперта в своей двухкомнатной квартире на Алтуфьевском шоссе, где хранится чья-то опасная бритва и всё блестит, даже раковина на кухне. Правда, идиллический порядок немного подпорчен сломанным замком и щепками от двери в спальню. Ничего: это именно те самые щепки, которые летят, когда рубят лес.
Интересно, что сейчас делает моя ночная фея? Почему-то я уверен, что банально спит.
Н-дааа… Лина. Дай Бог тебе счастья. Милая дурочка.
У меня не было в планах красть у Порокова травмат. Я хотел только взять ключи – и именно для этого отправил его на кухню за льдом и кока-колой. У меня есть два комплекта Лининых ключей, но я не уверен, что хотя бы один из них от квартиры Бара. Все, что я знаю, – это то, что вчера вечером нужный мне ключ точно был у Порокова, который пытался открыть им дверь бедного овоща, пока я делал его сестренке массаж груди в «Калине Москоу». Однако мне неизвестно, отдал ли он его Лине, когда потом приезжал к ней со своим долбанным крестиком-трекером. Мог отдать, а мог забыть и оставить на своей связке; и если к Лине в случае чего я всегда могу нагрянуть с обыском, то в логово Эрика под сень онистов и Большого Мертвого Оленя меня как-то больше не тянет. Так что я решил: уж лучше сразу забрать отсюда все, что хотя бы теоретически может мне понадобиться.
Ну а ищущий – он всегда обрящет. Поэтому прямо рядом с ключами, которые валялись в какой-то куче-мале из одежды, кошельков, расчесок, квитанций с квартплатой и всего того, что люди машинально бросают на комод в прихожей и потом забывают убрать, – рядом с этими ключами валялся и бонус-сюрприз в виде «макарыча». Я даже почувствовал ядреный запах пороха, все еще чадящий из дула. Ополоумевший от страха Эраст, видимо, с перепугу забыл положить пистолет в более защищенное место.
Интересно, он уже заметил пропажу? Если да, то тихушники в «Камаро» в курсе, что я вооружен. Но мне почему-то кажется (и я уверен в этом с вероятностью 95%), что сразу же после моего ухода и телефонного отчета онистам Пороков допил винтом из горла весь Maker’s Mark, позвонил на работу, сказался больным и сейчас лежит пьяный, забыв и про пушку, и про ключи, и про то, как его зовут.
Стоя в пробке перед шлагбаумом на выезде из христианской локалки, я долго кручу в руках мобильник студента. Есть ли в «Ягуаре» BlueTooth? Вопрос риторический. Нахожу в интернете рингтон Yellow Trip, качаю и ставлю звонком.
Перед тем, как заменить сим-карту в своем собственном телефоне, я традиционно вижу несколько непринятых вызовов от Стаса. Малыш названивал, когда я столь цинично сбросил его утром. Плюс к тому, два непринятых вызова от Веры и SMS-сообщение: «Мы выезжаем к О. И. Набери часа в 3».
Конечно, наберу, дорогая. Как я могу не набрать.
Только бы разобраться мне во всем, что я сегодня узнал и услышал. Расставить по полочкам, разложить по файлам и понять, что с этим делать. Только бы мне успеть.
Потому что О. И. – это именно тот человек, при встрече с которым ты всякий раз до колик, до дрожи в голосе и тряски в поджилках, до потери дара речи и темных кругов перед глазами боишься услышать самые убийственные из всех слов: «Лечению не подлежит».
…мне, конечно, жалко старого засранца Героняна. Вы не понимаете, для вас это просто старик, просто имя. Но для меня это эпоха, которая не состоялась.
Он взломал к долбанной матери весь этот мир. Все это пространство нравственности, знаний, морали, финансовых потоков. Все это дерьмо. Без революций. Без кровопролития на площадях. Без голодных очередей и танков, стреляющих по Белому Дому. Одним скальпелем.
Он был гением. А все гении – слабы. Они беззащитны. Их перемалывали во все времена системами государственных шестеренок, и в этом плане ничего не изменилось, и никогда не изменится.
Кто-то решил, что жить во взломанном мире неудобно, а удобно сохранить старый мир с возможностью взламывать его ежеминутно. Понимаете? Потому что новый мир был непредсказуем, не изучен, а следовательно, неуправляем. И это рушило логику их мировосприятия. Как это? Мир, который нельзя, а главное, не нужно контролировать? Понимаете? Это же нелепо. Ведь это значит, что все они, вместе с долбанными камерами наблюдения, незаметными мужичками и «Гелендвагенами» – рудименты. То есть вчера ты был силой, механизмом, который заставлял крутиться Землю, властью. А сегодня уже рудимент. Отжившая часть организма, которая на хрен этому организму не нужна.