Мне кажется, кому-то там стало очень одиноко. Он же один. Ну, Бог, или кто Он там… Крутой парень, понимаете? Настолько крутой, что создал вот это все: деревья, рассветы, фильмы с Рутгером Хауэром, озеро Байкал, русских, татар, адыгов, игровые приставки, мобильные телефоны, душевые кабинки и пики гор, утопающие в облаках, – а не подумал о главном: крутые парни всегда одиноки. Потому что они нужны для фильма, для ситуации. Спасти мир, взорвать астероид, или, я не знаю, покрошить вьетконговцев в джунглях под проливным дождем. А что потом? Кино кончилось, и люди хотят спать, жрать, трахаться, им хватило героизма, а Он по-другому уже не может. Потому что Он – крутой.
И вот Он сидит там, у себя в темноте, между галактик, а вокруг только обезьяны, понимаете? Мало того – обезьяны, которым Он, по большому-то счету, и не нужен. Имя Его нужно, память о Нем нужна, но сам Он уже на хрен не сдался. А Ему – одиноко.
И однажды Он сказал обезьянам: «Мне одиноко, идите ко Мне». И некоторые стали людьми и пошли. И идут до сих пор. Отсеивая будущее от прошлого. Шаг за шагом, поколение за поколением.
Вот что такое мозг. И вот откуда Человек.
От одиночества. Из пустоты. Маленькими шажочками. Почти незаметными на фоне сверхновых звезд, мертвых планет, Млечного Пути, и лишь едва угадывающимися на фоне стремительно пролетающих комет.
Но только я не знаю, куда уходит то, что не пошло в дело. Просто отбрасывается? А память? Мы же такую чушь помним иногда, нет, ну серьезно…
И вот мне кажется, что никуда оно не отбрасывается. Оно как коралл, надстраивает само себя, усваивается в сами фильтры, каменеет, становится элементами механизма. Но не умирает. Оно всегда здесь. Вот тут, под волосами, или вот тут, за ребрами. И в каком-то смысле оно живет вместе с нами, оно существует. Прошлое. Миллионы лет. Все, что отсеялось, оно – здесь. Мы носим его с собой повсюду: в утреннем вагоне метро, в супермаркете, в летящей на орбиту ракете, в пивном баре, занимаясь любовью и разрушая замки. Каждый шаг, каждую мельчайшую долю секунды мы носим с собой наши собственные миллионы лет. И разве это не прекрасно? Разве одна эта задумка не стоит всех имен Бога? Не стоит одиночества ожидания?
И теоретически… Я не говорю, что будет именно так, но теоретически… Однажды мы придем к Нему и скажем: «Смотри, что у нас есть!» Мы принесем Ему вечность, но не Его, а нашу. Скажем Ему: бери, потому что все равно тут делать больше нечего. А здесь – рассветы, «Бегущий по лезвию», моя Нико, любовь, боль, жестокость, счастье. Здесь все. Бери. Ведь это и есть мы. А значит, Ты теперь не одинок. Мы пришли к Тебе…
И конечно, всегда на пути к Нему будут стоять ОНИ.
Конечно, ОНИ будут рассуждать иначе. Им же нельзя так думать. Им нельзя сомневаться в себе, потому что если они начнут сомневаться в своей непогрешимости, своей избранности, и, главное, своей необходимости, все начнет сыпаться изнутри. И настанет Армагеддон, братья и сестры. Так уж вышло, и клянусь, мне это не нравится, но мы вырастили страшного монстра прямо у себя в брюхе, и этот монстр врос в наш позвоночник. Если этот монстр умрет, мы просто сложимся, как тряпичная кукла.
Все эти трехбуквенные ужасы… Это фундамент. Мы без него никуда, вот в чем катастрофа. Невозможно излечиться от этого монстра, он уже давно перестал быть просто паразитом, он стал… нами.
Помните вот это:
На златом крыльце сидели
Девятнадцать дней недели
Генеральный секретарь
Камуфляж и пономарь
Камуфляж с гербом в петлицах
У попа улыбка в фиксах
Ну а главный был как есть
Совесть мужество и честь
И водили хороводы
И внимали им народы
Мать иё
Мать иё
Нате демократиё
Хочешь жить умей трястись
Хороводь и голосись
Ведь у них на три-то лба
Голова всего одна
Мать ия
Мать ия
Голова у них твоя
Это ты от зла и мора
Городил вокруг заборы
А пока их городил
Сам себя и посадил
И крыльцо ты сам поставил
И троих ты сам расставил
Ну и завизировал
Легитимизировал
Мать мою
Мать мою
Голос в урну отдаю...
Народное творчество – великий правдолюб. И нет правды, кроме написанной на заборе. И пусть она мерзка, мрачна, пошла, но что же делать, если другой мы так и не заслужили, шагая по звездному небу от обезьяны к Нему. Ведь это мы разъезжаем на черных «Гелендвагенах». Это мы сидим в незаметных квартирах. И незаметные мужички – это тоже мы, понимаете? И если ОНИ начнут в себе сомневаться, то мы это почувствуем. Мы же чувствуем их силу, даже не соприкасаясь с ними. Точно так же мы почувствуем их слабость. Единый организм. Понимаете?
А чтобы не сомневаться, им нужно быть сильными. И с каждым днем становиться сильнее. Из поколения в поколение. Из человека в человека, из будущего в будущее возвращая человека в настоящее, и настоящее – их вечность.
Да, да, ОНИ рассуждали не так, как я, но суть-то оказалась прежней, просто поменялся знак. Ведь я говорил о крутом парне, которому мы несем дни свои и ночи. А ОНИ несут силу управлять душами и знаниями. Все просто… Потому что именно так ОНИ и рассуждают. ОНИ – симбиот, механизм управления. И кратчайшее расстояние между двумя точками для них всегда одно – прямая. Если есть душа и знания – ими надо управлять. Если есть прошлое и будущее – их надо контролировать. Если есть стадо – нужен пастух.
И да, это страшно.
Потому что, когда они придут к нему, они скажут…
Не знаю, что-нибудь типа…
Они ему скажут: «Эй ты, подвинься. Здесь слишком мало места».
Сила – вот что они видят за каждым научным открытием. Не важно – медицина, археология, космос, математика. Все это слова обезьян. Не их. В первую очередь они смотрят, можно ли с помощью этого открытия управлять душами и знаниями. Можно ли этим пасти стада? Можно ли стать еще сильнее?
То же самое случилось с Героняном. Вы же не думаете, что такой масштабный проект мог пройти мимо трех букв? Он и не прошел. Но даже с железом в голове люди оставались людьми. Они лишь слегка поменяли угол обзора, но этого пока еще было мало. Это была еще не сила. До поры до времени.
Пока один из них не написал книгу и не сжег себе мозг. Потому что вначале, как ни смешно, всегда бывает слово. Вначале было слово, вот так вот. Вот вам долбанная правда. Проклятая правда, от которой мне уже не спрятаться. Но знаете, я и не стану. Хватит, я прятался всю жизнь, заперся в своем бункере, и что? Что мне это дало? Одиночество? О да, в этом плане я действительно подобен крутому парню среди галактик. Но во всем остальном я как был обезьяной, так и остался. И мне надоело.
Когда я сжег себе мозг, они приходили. Они исследовали меня, осматривали, брали анализы. Я был не против, ведь они платили деньги, их врачи подняли меня на ноги. Вернули к жизни. Да… я был вовсе не против.
А они поняли, что если усилить блок Героняна, то им откроется путь к такому источнику силы, которого люди еще не знали. Полная, тотальная власть над душами, умами, мыслями, желаниями… Над тем, что есть Человек.