...ОБРАТИВШИСЬ И УВИДЕВ ЕЁ, СКАЗАЛ: ДЕРЗАЙ, ДЩЕРЬ!.. ЖЕНЩИНА С ТОГО ЧАСА СТАЛА ЗДОРОВА.
Писк и кудахтанье девицы, потерявшей голову равно от близости Командора, как и от его познаний, время от времени прерывались деловитыми увещёваниями Вождя и суетливым топотом Демагога, бегавшего окрест колокола с целью и на себя обратить чьё-нибудь женское внимание. Едва дождавшись, когда Командор явились из-под колокола с распаренной девицей, Демагог сломя голову бросился вниз по лестнице, не дожидаясь приказа Вождя. Знал он, что именно по лестнице вздымаются наверх жаждущие гетерополые особи, и подлинно: едва поставив ногу на первые ступени, узрел он приемлемое лицо, возвышавшееся над соблазнительной грудью, обшаривая кою жадным взглядом, похотливо воскликнул: - Ах, мадам, там ещё высоко!
Что он имел в виду, несчастный, и где это у него "там" было высоко, - одному Богу да Командору ведомо. Оная же с грудью, не преминув окинуть Иуду оценивающим взором, устремилась молча выше, будто душа её говорила, что там следуют Командор.
Демагог и сам понял, что зарвался, и потому, узрев Командора, нисходящего свыше, бросился к Ним с подобострастным воплем "Кто нам всё это дал?!" Вслед за чем, совершенно уже остервенясь, тут же на лестнице стал требовать от Вождя: "Дай плечико лобзнуть!". И не будь на то брезгливого Командорского телодвижения, ведь и поистине мог запечатлеть иудин свой поцелуй.
Снизойдя по лестнице до уровня простых масс, бродивших на уровне моря и вологодских площадей, Командор проследовали на территорию музея, где обнаружили перерыв. Широкие Массы, шаривший тоскливым взором по той же территории, вообще ничего не обнаружил вопреки давешним обещаниям НН появиться где-нибудь около. Посему он уныло последовал за Командором, каковые с юношеской стремительностью двинулись вдоль берега сточной канавы с заполнившими её вологжанами всех полов и возраста.
Мимо застывшего от жары и безнадежности парка Командор вывели нас на тенистую деревенскую улочку с разомлевшими котами, среди которых возвышалась голубая в белую полоску церковь Варлаама Хутынского с адмиралтейским шпилем на главе. Оценив относительные размеры этого внушительного острия и слегка помрачнев, Командор однако не пали духом, но напротив ещё возвысили оный посредством обливания себя совместно с рубахой водой из колонки. Обсыхая на деревянных мостках, обозначавших тротуар (а происходило всё это в пресловутом Центре, в считанных кварталах от скопления автобусных остановок), Командор, лениво жмуря вежды, снисходительно выслушали лживую повесть Демагога о детстве, проведенном им на этой улице, о первых драках и первых женщинах, познанных под этим вот забором. Всё лгал оный Иуда: не было у него ни детства здесь, нижé драк и женщин; токмо лишь в сладострастных мечтах мнил он срастись с великим народом, возводившим Софию и мостки эти, собравшим воедино автобусные остановки и сточные воды и посредством таковых и подобных подвигов создавшим себе нынешнюю свою счастливую и светлую жизнь. Подобно всем Иудам и наш Демагог, оторвавшийся от Широких Масс, был гнилой интеллигент как внешне, так и внутренне, и не было предела его цинизму, скептицизму и пессимизму.