Мария заколебалась. Она обручена, и прогуливаться с другим мужчиной не имеет права. Но, с другой стороны, она ничего плохого не делает, да и никто не узнает. Не дожидаясь решения, Иоанн взял её за руку как маленькую девочку и решительно двинулся вниз по уклону. Его решительность внезапно передалась Марии. Она неизвестно почему вдруг весело рассмеялась и, поддавшись какому-то задору, крикнула: – Побежали. Иоанн рассмеялся в ответ и, держа её руку, устремился вниз. Бежать под уклон было легко, и они быстро достигли подножия средней вершины. Не останавливаясь, они с разбега стали взбираться на соседнюю вершину, но бежать вверх было тяжело. Бег их замедлился и, не добравшись и до половины подъёма, они остановились. Мария запыхалась и с шумом выдыхала из себя воздух. Её щёки пылали как два спелых яблока, а глаза сверкали как звёзды. Неожиданно Иоанн притянул её к себе и поцеловал в губы. Никто и никогда не целовал Марию. И хотя в своих мечтах о принце она много раз представляла, как это произойдёт, действительность превзошла все её ожидания. Она и близко не могла представить, что поцелуй такой восхитительный, такой опьяняющий! Иоанн приготовился к негодованию, но ничего, кроме восторга, не увидел в глазах Марии.
Словно ничего не произошло, они двинулись к вершине, но добрались туда не скоро : через каждые пять – десять шагов они останавливались и Иоанн целовал ожидающую этих поцелуев Марию.
Вся вершина была покрыта старыми оливковыми деревьями и они, поплутав среди них, вышли на самую макушку горы к развалинам стоящего здесь когда-то дома.
– Смотри, – сказал Иоанн, указывая правой рукой на эти развалины, а левой обнимая Марию, – здесь, на этом месте, царь Соломон велел построить дом. Он любил смотреть с этого места на свой храм и очень часто приезжал сюда не один. Каждый раз он привозил понравившуюся ему девушку и после любования храмом занимался с ней любовью. Поэтому люди и назвали эту вершину горой соблазна.
Мария слушала Иоанна, но его слова с трудом доходили до её сознания. Оттого, что он говорит с ней, оттого, что они вместе в этом удивительном месте, оттого, что он её обнимает и целует, а это значит – любит, у Марии кружилась голова. Она чувствовала себя птицей, парящей над землёй в теплых восходящих потоках воздуха. Видимо, поняв её состояние, Иоанн прижал её к себе и стал покрывать поцелуями лицо и шею. Мария закрыла глаза от нахлынувшего блаженства и дрожала всем телом. Потом она стала робко отвечать на его поцелуи.
Сколько времени прошло? Пять минут? Десять? Час? Мария не знала, да ей было всё равно сейчас, весь остальной мир перестал существовать в её сознании, ей только хотелось, чтобы это блаженство не прекращалось.
– Пойдём Мария, – вдруг дошёл до неё смысл сказанного Иоанном, – скоро уже темно будет.
Мария кивнула, и они стали спускаться к Вифании. Не доходя до первых домов, Иоанн сказал: – Не надо, чтобы нас вместе видели, ты иди, а я постою здесь, а потом пойду.
С сожалением выпуская её руку Иоанн добавил: – Приходи туда завтра, а? Я буду тебя ждать на вершине. Придешь?
– Приду, – ответила Мария и, удаляясь от Иоанна, всё оборачивалась и махала ему рукой.
– Ты где была? – набросилась на неё Елисавета, – ночь на дворе, а тебя всё нет, я уже беспокоиться начала.
– Иерусалим такой красивый, что глаз нельзя оторвать, так и стояла, пока не стемнело, – соврала Мария.
– Разбойников на дорогах полно, а она по темноте шляется, – ворчала Елисавета, – не дай бог, попадешь к ним в руки.
– Не попаду, – весело ответила Мария и представила, как несколько страшных разбойников налетают на неё в оливковой роще. Они страшные-страшные, у каждого большой нож и они хотят её убить. В этот критический момент появляется Иоанн и как игрушечных кукол разбрасывает их в разные стороны, и они с ужасом разбегаются кто куда, а он поднимает её на руки и несёт домой.
От этой вымышленной сцены и без того волшебное настроение Марии поднялось выше того уровня, когда человек может ощущать реальность жизни. Реальность того, что она обручена, и ей нельзя не только встречаться, но и думать о другом мужчине, словно растворилась, а вместо этого в сердце Марии образовалась волна нежности к Иоанну. У Марии словно крылья выросли и она не ходила, а порхала по комнате, собирая на стол ужин.
– А что это ты такая счастливая? – спросила Елисавета, наблюдая, как Мария весело снуёт вокруг стола, – неужели вид Иерусалима может так тронуть сердце? А для меня наша маленькая Вифания куда милее, чем Иерусалим с его храмом царя Ирода.
– Нет, сестра, – возразила Мария, – ты просто много раз его видела и присмотрелась к нему, как к чему-то обыденному.