Тук-тук, доктор Бродский, я иду к вам.
Воображение рисовало мне этакого монстра без стыда и совести, который как клещ присосался к воинской части. Карьериста от науки, беззастенчиво использующего мальчишек для будущей диссертации. Я шагала мимо плаца, по которому маршировали новобранцы, мимо газонов, где такие же стриженые наголо пацаны с длинными тонкими шеями, торчащими из форменных воротничков, подстригали траву и красили ограду, и готовила гневную речь, собираясь дать нагоняй этому горе-психологу. Но я и представить не могла, с чем мне предстоит столкнуться.
Я обогнула очередной корпус, и мне открылась площадка со стоящим на ней вертолетом. Что-то большеват он будет, — прикинула я, приглядываясь к вертушке. Интересно, зачем скромной воинской части такой вертолет? Явно не для поиска сбежавших. Рассудив, что местный эскулап от меня никуда не денется, я направилась к вертушке.
Это был модифицированный МИ-26. Меня разобрало любопытство. Оглядевшись вокруг — никого, только пацаны вдалеке красили ограду — я осторожно потянула за дверную ручку. Не заперто. Я скинула туфли, чтобы не мешали, поднялась на ступеньку и заглянула в кабину.
Вот это да! Настоящий летающий госпиталь!
Первый отсек представлял собой реанимацию. К четырем прикрученным к стенкам носилкам была подведена вся необходимая реанимационная аппаратура — приборы искусственной вентиляции легких, подача кислорода и какая-то иная, неопознанная мной медтехника. Во втором отсеке располагалась полноценная операционная с застеленным зелеными простынями операционным столом посередине, специальными лампами и аппаратом для анестезии. Все в полной боевой готовности, как сказал бы опереточный начальник части, хоть сейчас под наркоз и на стол.
Конечно, в последние годы армию переоснастили, вложили большие деньги, но я никак не думала, что настолько большие. Как-то не по чину маленькой воинской части иметь свой летающий госпиталь. Да и зачем?
— Ай-яй-яй, — неожиданно раздался за моей спиной добродушный бас. — И кто же это тут без спроса по объекту шляется? Военную технику разглядывает? Дисциплину нарушает?
Я повернулась. Передо мной стоял плотный мужичок средних лет с моими лодочками в руке. Летчик?
— Ваша машина? — спросила я.
— Моя.
Достав удостоверение военной прокуратуры (да, есть у меня и такое, взяла именно для подобных случаев), я потребовала журнал полетов.
— Хм? — летчик недоуменно поднял брови.
— Прокурорская проверка, — коротко ответила я.
Разбирать каракули в журнале было непросто. Я открыла последнюю заполненную страницу и начала отлистывать назад.
— Что вы ищите? — не вытерпел он. — Скажите, я покажу.
— А вы сами как думаете? Что я могу искать? Что тут у вас недавно произошло? — в моем голосе появилась типично казенная сварливость.
— Так бы сразу и сказали, — погрустнел летчик. Сунув мне мои туфли, он забрал журнал и быстро нашел нужную запись.
— Пожалуйста. У меня все заполнено. Вот первый вылет — 14:45, четверг, осмотрены квадраты 21, 22, 23, — он потыкал толстым пальцем в первую запись на странице. — Вот перерыв для отдыха и дозаправки, затем квадраты 23, 24, 25, — палец опустился ниже. — Вот ночные вылеты. Все по регламенту.
Летчик перевернул страницу.
— Пятница. Утренний вылет 7:20, в 9:45 в квадрате 23 взяли объект на борт. У меня все в полном ажуре.
— Взяли объект на борт? — не поняла я. — Какой объект?
Летчик тоже непонимающе уставился на меня. Постепенно удивление в его взгляде сменилось подозрительностью.
— Жалоба на вас, — нашлась я. — Вы уверены, что взяли того, кого нужно?
— Не знаю, кого им нужно, — хмуро пробурчал летчик. — Кто по лесам бегал, того и взяли. А как звать — нам не говорят. У нас все по номерам.
Он ткнул пальцем в шестизначный номер в журнале:
— Номер видите? Вот его и взяли. Сам Бродский в машине был, он пацана осматривал и в порядок приводил — два раза дефибриллятор включали. Он и сдавал парня в лабораторию, он и с Верховским объяснялся. Мое дело сутки над лесом полетать, объект на борт принять, и в лабораторию Верховскому отвезти.
Лабораторию?
Я вообще перестала понимать, что здесь происходит. Или к Андрею Крылову все это не имеет никакого отношения, или его переправили в какую-то лабораторию. Как говорится, одно из двух. Но зачем тогда часть объявила его в розыск как беглеца?
— Журнал я изымаю, — решительно заявила я, засовывая журнал в сумку. — Без возражений.
Летчик сначала дернулся, но, пожав плечами, отступил.