Я подчеркнула имя Андрея и принялась дорисовывать и ему жирный вопрос, но от этого занятия меня отвлек телефонный звонок.
— Кто молодец? Я молодец! — завопил в трубку Ганич.
Он был очень возбужден. Настолько, что даже не мог говорить.
— Выдохни, сосчитай до пяти и рассказывай.
— Ух! Сейчас! Пробил я пальчики твоей спящей красавицы! Знаешь, кто это на самом деле? Ни за что не поверишь! Не, ну какой же я молодец!
Леонид действительно шумно выдохнул в трубку и начала рассказывать. При этом он даже позабыл о своей любимой цитате из братьев Стругацких, без которой обычно не начинал свой монолог.
Я слушала молча, не понимая, с чего вдруг он так возбудился. Фамилия, названная Ганичем, не сказала мне ничего, равно как и присовокупленный к ней титул.
— Ну и что?
— Как что? — опешил от обиды Ганич. — Уманская, ну ладно я технарь до мозга костей, но ты же вроде историю учила? Это старинный аристократический род, с одного бока у них Меровинги и Габсбурги, а с другого — черная венецианская аристократия. Они со всеми королевскими домами Европы повязаны. Я потянул только за одну ниточку — на большее времени не было, только чуть-чуть копнул, а там такое полезло! Ух!
— Сунь голову под холодную воду, — посоветовала я. — Сейчас закипишь. Шеф на месте?
— Да, на месте, приезжай скорее.
— Еду, — бросила я и поднялась со стула.
Черт!
За окном стоял Андрей. Как и прежде — в огромной не по размеру фуфайке, босиком, только сейчас на голове отсутствовали бинты, и были видны свежие шрамы, пугающие прохожих.
Я выскочила из кафе. Надо скорее забрать парня отсюда, пока сердобольные граждане не сдали несчастного сумасшедшего — а как еще можно интерпретировать его вид — в больницу, прямо в руки гориллам Советника.
— Я знаю этого молодого человека, я сама отведу его на отделение. Спасибо! Большое спасибо! — хватая мальчишку под руку и попутно оттесняя подошедшего мужичка, протараторила я. — Нет, помогать нам не надо, мы справимся, еще раз благодарю за участие.
Мужик с сомнением оглядел меня. Я натянуто улыбнулась — да отвяжись ты, наконец! — и потащила Андрея к своей машине. Хорошо, хоть он не упирался, а покорно плелся следом. По пути на рынке я купила бейсболку, которую сразу же набросила ему на голову. Не хватало еще, чтобы его узнали.
— Какой у тебя размер обуви? — спросила я Андрея.
Он молча переводил взгляд от лотка с вещами на меня.
— Андрей, пожалуйста, какой у тебя размер обуви?
— Сорок третий, — бросив профессиональный взгляд на грязные ступни парня, уверенно выдала продавщица.
Я быстро сунула ей деньги, подцепила кеды и….
Дьявол!
Андрея рядом со мной не было, а я так и осталась стоять с кедами сорок третьего размера в руках, озираясь по сторонам. Куда он мог подеваться? Ведь только что был тут…
— Вы кого-то ищете? — раздался вежливый мужской голос за спиной.
Твердая рука крепко схватила меня за локоть. Вывернувшись, я швырнула кеды в лицо державшему меня мужчине и метнулась в сторону.
Поздно.
Мне навстречу направлялись двое мужчин в темных костюмах. И ничто в их движениях не наводило на мысль, что они собираются спросить меня «как пройти в библиотеку?».
Я сорвалась на бег. Только бы добраться до машины, а там оторвусь.
По широкой дуге я начала огибать преследователей, краем глаза заметив, что в погоню бросились двое, а третий остановился и будто бы прицелился.
Я почти добежала до своего «рено» и уже нашаривала в сумке брелок с ключами, как ощутила легкий укол — будто пчела укусила в шею. Ноги вдруг перестали держать меня, с огромным трудом я сделала шаг и осела на землю. В глазах потемнело, шум машин, грохот проезжающего трамвая, голоса — все внезапно стало отдаляться. Словно издалека я услышала, как кто-то звал на помощь, крича «помогите, девушке плохо», на что вежливый мужской голос ответил «мы ей поможем». Последним уголком гаснущего сознания я почувствовала, что меня поднимают и куда-то несут.
Сознание возвращалось по частям. Сначала мне показалось, что я все еще лежу на диване в кабинете Шефа. Затем перед глазами на секунду возникли качающиеся стены и потолок, но это было настолько тошнотворное зрелище, что глаза закрылись сами собой. И только спустя… трудно сказать, сколько прошло времени, прежде чем я пришла в себя. Наверное, меня разбудили крики. Монотонные, изматывающие, то стихающие до невнятных рыданий, то переходящие в оглушительные озлобленные вопли.