Другой пример. 1982 год, война за Фолклендские острова. Казалось бы, локальный и не слишком примечательный конфликт, не несущий никакой угрозы миру. Но события наверняка развивались бы по другому сценарию, если бы не вмешалась пара мальчишек из Санатория. Денно и нощно подменяя друг друга, они сумели оградить мир от ядерной катастрофы, которую чуть было не устроила британский премьер, шантажируя президента Франции. Да и точное попадание французской ракеты в британский эсминец «Шеффилд», несущий на борту ядерное оружие, не было связано с мастерством аргентинского пилота. Вряд ли он бы смог поразить цель в 7-бальный шторм при нулевой видимости, прошив несчастный «Шеффилд» буквально от борта до борта, без помощи все тех же мальчишек.
Молчание затянулось. Было слышно, как дама из СовФеда тяжело, со всхлипами дышит. Чтобы как-то разрядить обстановку, Верховский предложил посмотреть лабораторию.
Все дружно поснимались с кресел, образовав в дверях давку. Так же дружно спустились на служебном лифте в бункер, где накинули на себя розовые одноразовые халаты и надели бахилы и шапочки. Это было не обязательно, но Верховский не смог отказать себе в маленьком удовольствии — уж очень комично выглядели члены комиссии в данном наряде.
Осмотр лаборатории не занял много времени — две операционные, реанимационное отделение, ныне пустое, лаборатория для проведения анализов, и другая, побольше, заставленная сложной аппаратурой для исследований, томограф, вычислительный центр.
— Как видите, оборудование не самое современное, не помешало бы что-то поновее, но деньги не выделены. Все ушло в Роснано и Сколково, — пошутил Верховский.
Однако никто шутку не поддержал. Все чувствовали если не подавленность, то неловкость уж точно.
Члены комиссии миновали помещения для персонала, разгрузочную комнату с мягкими диванами и кофемашиной и свернули в коридор, по обеим сторонам которого шеренгой выстроились запертые двери с окошками, словно в тюрьме или психлечебнице.
— Здесь живут наши подопечные, — объявил Верховский. — Сейчас познакомимся с кем-нибудь из них. Кого хотите? Есть целители, их больше всего, но я думаю, целители вам не особо интересны, с ними вы и так встретитесь в нашем Санатории. Есть прогностики, сталкеры, телекинетики. Ну?
Все молчали. Тогда Верховский мысленно пожал плечами и достал мобильник. Через пару минут после вызова в коридоре появился плечистый санитар в светло-зеленой униформе.
— Володя, открой-ка нам Номер Восемь.
Плечистый Володя приложил карту к электронному замку на двери под номером 8, повернул ключ и скрылся в помещении. Через минуту он вышел в сопровождении коротко стриженого молодого человека в темном спортивном костюме. Движения парня выглядели замедленными, взгляд затуманенным, и сам он казался то ли не выспавшимся, то ли не совсем здоровым. Он апатично смотрел на свои кеды без шнурков, незнакомые люди его совершенно не интересовали.
— Номер Восемь по фотографии может определить, где находится и чем занят человек в данный момент, — объявил Верховский. — Независимо от его расположения на земном шаре. Кто хочет попробовать?
— С ним все в порядке? Он нормальный? — осторожно заглядывая молодому человеку в лицо, осведомилась дама из Совфеда.
— Да, вполне, — заверил ее Верховский. — После операции они несколько заторможены и апатичны, но в остальном все в норме.
— Это разве в норме? — с сомнением приглядываясь к парню, не сдавалась дама из Совфеда.
— Оперативное вмешательство повреждает долговременную память, стирает личность, они лишены чувств и эмоций, не способны к личностным инициативам, зато безукоризненно выполняют простейшие команды. Рефлексы и базовые навыки как, например, речь сохранены. И поверьте, так лучше. Для всех лучше. Итак? Кто первый?
— Нет уж, увольте, — отрезала Шумилина.
Первой решилась Рагозина, она достала айфон, нашла фото мужа и показала апатичному парню в спортивном костюме.
— Едет в автомобиле, широкая улица, много машин, высокие новые дома, рядом проезжает ярко-красный трамвай, — голос парня был глух и невыразителен, словно говорил автомат.
Рагозина набрала мужа:
— Ты где сейчас? Едешь по Ленинградскому? Трамвай рядом есть? Красный? Нет, ничего, все в порядке. Да, я проверяю, но на этот раз не тебя. Целую, до вечера.
Следующим отважился на эксперимент бывший полковник КГБ Черкашин. Номер Восемь бросил мимолетный взгляд на его мобильник и глухо буркнул:
— Она мертвая.
Черкашин удовлетворенно хмыкнул и продемонстрировал фото Мэрилин Монро.
— Не считается, — отрезала дама из СовФеда. — Эту актрисульку все знают.
— Ну а этот гражданин чем занят? — осведомился Советник. Выступив вперед, он протянул Восьмому свой айфон.
На этот раз парень задержал взгляд на изображении подольше.
— Он в большой комнате, один. Говорит по телефону. Он смеется, но ему невесело, он чего-то боится, не прямо сейчас, а вообще.
— Спасибо, молодой человек, — Советник выглядел удовлетворенным. — А какую фразу этот человек сказал сейчас?
— Old agreement in force[1]. — безо всякого выражения на отличном английском произнес Номер Восемь.
— Замечательно, молодой человек. Просто замечательно. Вот тот, про которого я спрашивал, — Советник показал фото Государственного секретаря США. — А беседует он сейчас вот с этим человеком, — и он продемонстрировал другую фотографию очень известного российского политика.
— Смею вас уверить, что эта беседа действительно проходит в данную минуту, — заявил Серый кардинал, — и мы ждали от госсекретаря подтверждения, что старые договоренности действительно остались в силе. Я думаю, все удовлетворены демонстрацией, и мы можем признать деятельность лаборатории и профессора Верховского успешной.
Возразить Советнику никто не посмел, да и не хотел.
Под общее молчание санитар Володя, положив толстую лапищу на загривок своего апатичного подопечного, повел парня обратно в комнату-камеру. Члены комиссии молчаливо смотрели им вслед, затем, словно очнувшись, быстро засобирались на выход. Лишь Советник, деликатно взяв Верховского под руку, осведомился:
— Константин Аркадьевич, не уделите ли мне полчаса для конфиденциального разговора?
— Да, конечно, — растерялся Верховский, машинально оглядываясь на Новикова.
Ему удалось уловить едва наметившуюся презрительную усмешку, промелькнувшую на лице куратора. Нечто подобное, слегка окрашенное типично бабьей жалостью, сверкнуло в глазах мадам Рагозиной — не так крепок оказался железный Серый кардинал, ох не так! Болезнь ломает всех.
В кабинете Верховского Советник по-хозяйски расположился в кресле, предварительно свалив на пол лежавшие там бумаги, покопался в ветхом портфеле и выудил столь же древнюю и потрепанную медицинскую карту с печатью «Кремлевки»:
— Ознакомьтесь, пожалуйста.
Сколько раз Верховскому приходилось проходить через эту процедуру: высокопоставленные лица, столкнувшись с серьезным заболеванием, правдами и неправдами прорывались к нему, униженно протягивали свои медкарты и просили, просили, просили… С одним и тем же результатом.
— Поймите, я не врач, — залепетал Верховский, скрестив на груди руки, тем самым показывая, что не готов выполнить просьбу. — Я ученый. Я не компетентен в вопросах лечения, в конце концов…
— Посмотрите сначала, — хмыкнул Советник. — Возмущаться будете потом.
Он все еще протягивал карту, и Верховскому ничего не оставалось, как взять бумаги. На обратной стороне обложки нашелся приклеенный конверт с компьютерным диском, на котором размашистым почерком было аккуратно выведено «анализы».
— Диск, не стесняйтесь.
Верховский вздохнул про себя — сколько времени будет потрачено впустую, и вставил диск в дисковод своего рабочего компьютера.
Диск пошуршал пару секунд, но вместо таблиц с содержанием лейкоцитов и тромбоцитов, как ожидал Верховский, на экране появились…
— Что это? — удивленно спросил Верховский.