Быть может, мои читатели не знакомы с «Письмами с горы» Жан-Жака Руссо, которые могут считаться классическим трудом по чудесам как верительным грамотам божественной миссии. Как показывает Руссо, Иисус предвидел, что чудеса являются основным препятствием для принятия христианства, ибо их неправдоподобность (не будь они невероятны, они не были бы чудесами) настраивает людей на скептическое отношение ко всему повествованию, вполне заслуживающему доверия в своём основании, в своих основополагающих моментах, и подозрительность к доктрине, с которой они неразрывно связаны. «Избавьтесь от чудес, — заявил Руссо, — и весь мир падёт к ногам Иисуса Христа». Он отмечает, что чудеса приводятся как подтверждение божественности и, неспособные убедить, делают божественность нелепой. Как справедливо замечает он, нет ничего особенного в том, что хромой начинает ходить: тысячи хромых исцелились и стали ходить без всякого чуда. Дайте мне человека с единственной ногой и заставьте другую расти прямо у меня на глазах; и я на самом деле буду впечатлён; но простое исцеление недуга, который нередко исцеляется сам собой, совершенно бесполезно в качестве доказательства чего-либо иного, нежели желание помочь и сила исцелять.
Иисус, по Матфею, полностью согласен с Руссо и чувствует эту опасность столь сильно, что, когда люди, не имеющие недугов или иных проблем, приходили к нему и просили явить свои силы как знамение его миссии, он раздражался сверх меры и с негодованием отвергал эти предложения, — что они, не разделяющие взглядов Руссо, наверняка считали весьма безрассудным. Назвать «родом лукавым и прелюбодейным» всего лишь за просьбу сотворить чудо ради демонстрации своего могущества — довольно странная реакция. Магомет, между прочим, тоже выходил из себя, когда его просили творить чудеса. Но Магомет недвусмысленно отрицал всякие сверхъестественные силы; тогда как из рассказа Матфея следует, что у Иисуса (к несчастью для него, как считал он сам) были некоторые способности к исцелению. Несомненно также, что обладание такими силами должно было породить безумные истории о проявлениях магического искусства, вынуждающие заклеймить их героя как мошенника среди тех, чьё доброе мнение могло оказать существенное влияние на продвижение его миссии.
Но глубочайшая досада, проистекающая из чудес, вызвана их несоответствием посланию, которое они должны подтверждать. Учение Иисуса не имеет ничего общего с чудесами.
Если его задача заключается всего лишь в демонстрации нового метода восстановления потерянного зрения, чудо исцеления слепоты, несомненно, актуально. Но говорить «вы должны возлюбить врагов своих; и для того, чтобы убедить вас в этом, я прямо сейчас вылечу этого джентльмена от катаракты» для человека с интеллектом Иисуса — верх идиотизма. Если бы сегодня можно было доказать, что ни одного из чудес Иисуса не было в действительности, это доказательство не отменило бы ни одного из его назидательных высказываний; и наоборот, если бы можно было доказать, что он сотворил не только все эти чудеса, но и тысячу иных, в тысячу раз более замечательных, это не добавило бы значимости его учению. А интеллектуальная энергия скептиков и богословов до сих пор растрачивается на производство аргументов за или против чудес, поскольку и те, и другие полагают, будто бы судьба христианства зависит от дискуссии о том, правдив или лжив рассказ Матфея. Согласно самому Матфею, Иисус слишком хорошо знал это; ибо куда бы он ни направлялся, по пятам за ним шла слава из-за чудес, хотя учение его вызывало лишь
недоумение.
Вот и всё о чудесах! Далее Матфей свидетельствует, как Иисус поведал, что доктрины его будут подвержены нападкам со стороны церкви и государства и что простой народ есть соль земли и свет мира. Ученики его будут в своих отношениях с политическими и церковными организациями как овцы среди волков.
Шоу начинает этот чрезвычайно важный раздел следующим заявлением: «Он обладает некими сверхъестественными способностями, с помощью которых способен творить чудеса. Он стыдится этих сил, но, сострадательный сверх меры, не может отказаться применять их, когда немощные просят об исцелении, когда толпы людей голодают и когда его ученики напуганы бурей на озере. Он не требует вознаграждения, но просит не рассказывать об этих его способностях».
Мне не удалось найти никаких оснований для утверждения, что Иисус испытывал хоть какое-то подобие стыда в этих вопросах, а просить не рассказывать о своих способностях — это (опять же) обычная позиция восточного мудреца. Трудно сказать, каковы были истинные причины необходимости хранить молчание. В этом присутствует некое чувство такта, которое должно быть понятно посвящённым ордена.
Шоу не говорит об этом, но продолжает: «Есть две очевидные причины его негативного отношения к тому, чтобы к нему относились как к чудотворцу. Первая — естественное возражение всех, кто обладает подобными силами, но имеет куда более важное жизненное призвание, чем выпячивать их, дабы не попасть перво-наперво в список шарлатанов, донимающих своими представлениями, теша праздное любопытство. Вторая же в том, что у него такая же точка зрения на эффективность чудес в его миссии, как та, которую выразил позднее Руссо. Он полагает, что они дискредитируют его и отвлекают внимание учеников и оппонентов». Эти причины, без сомнения, очевидны для мистера Шоу, но они не столь очевидны для любого жителя Востока — кроме, разве что, подпричины о донимающих. Они ни в коем случае не были очевидны для Иисуса.
Шоу продолжает разрабатывать этот тезис: «Как показывает Руссо, Иисус предвидел, что чудеса являются основным препятствием для принятия христианства. Учение Иисуса не имеет ничего общего с чудесами. Если его задача заключается всего лишь в демонстрации нового метода восстановления потерянного зрения, чудо исцеления слепоты, несомненно, актуально. Но говорить “вы должны возлюбить врагов своих; и для того, чтобы убедить вас в этом, я прямо сейчас вылечу этого джентльмена от катаракты” для человека с интеллектом Иисуса — верх идиотизма».
Теперь, похоже, Иисус, наоборот, считает свою чудотворную силу единственной и достаточной причиной для принятия его и его миссия. Читаем у Матфея (11:2-5): «Иоанн же, услышав в темнице о делах Христовых, послал двоих из учеников своих сказать Ему: Ты ли Тот, Который должен придти, или ожидать нам другого? И сказал им Иисус в ответ: пойдите, скажите Иоанну, что слышите и видите: слепые прозревают и хромые ходят, прокажённые очищаются и глухие слышат, мёртвые воскресают и нищие благовествуют». Кроме того, в той же главе (ст. 21-24, на которые я уже ссылался в другой связи) мы видим, как Иисус ожидает от всех и каждого, что они примут его именно на этом — и ни на каком другом — основании и весьма негодует из-за того, что они не уверовали.
Далее он весьма специфическим образом доказывает свою позицию в 12-й главе Евангелия от Матфея (ст. 22-27): «Тогда привели к Нему бесноватого слепого и немого; и исцелил его, так что слепой и немой стал и говорить и видеть. И дивился весь народ и говорил: не это ли Христос, сын Давидов? Фарисеи же, услышав сие, сказали: Он изгоняет бесов не иначе, как силою веельзевула, князя бесовского. Но Иисус, зная помышления их, сказал им: всякое царство, разделившееся само в себе, опустеет; и всякий город или дом, разделившийся сам в себе, не
устоит. И если сатана сатану изгоняет, то он разделился сам с собою: как же устоит царство его? И если Я силою веельзевула изгоняю бесов, то сыновья ваши чьею силою изгоняют? Посему они будут вам судьями».
Иными словами, он заявляет: «То, что я способен изгонять бесов, является достаточным подтверждением, что во мне обитает Дух Божий. Будь это не так, мне было бы куда выгоднее поселять бесов в людей, а не наоборот. Если вы принимаете мои аргументы, вывод очевиден: Царствие Божие грядёт, как я и говорил вам. Посему уверуйте».
Шоу заявляет, что Христос ожидал, будто бы практическая здравость его суждений изменит людей, но он не ссылается ни на один отрывок, подтверждающий эту точку зрения. Да от этого и не было бы никакого толку. Ты не сможешь убедить кого-нибудь из людей Востока разумностью. Восточный человек склоняется перед авторитетом. Доказывать ему что-то — пустая трата времени. Он насладится аргументом, но не изменит своего поведения в соответствии с ним. Он склоняется перед авторитетом, и если ты желаешь заставить его действовать в каком-то конкретном направлении, всё, что от тебя требуется — доказать ему свою авторитетность. Ты сможешь сделать это, лишь явив свою силу, а силу ты сможешь явить только одним из двух способов: во-первых, чудесами, во-вторых, палками. Возьмите хорошо известный пример Джона Николсон, который произвёл такое впечатление на коренных пенджабцев действенностью своей исполнительной власти, что некоторые из них признали его как бога и поклонялись ему. Он, весьма набожный христианский, постарался выбить из них это; но чем больше он бил их, тем более богоподобным становился!