Современный коммунизм
Посмотрим же на то, что современный опыт и современная социология могут поведать об учении Иисуса, как оно представлено здесь. Прежде всего, избавься от своей собственности, раздав её на общественные нужды. Послушаем, что говорят фарисеи Иерусалима, Хоразина и Вифсаиды: «Мой добрый товарищ, если Вы сегодня же разделите всё среди жителей Иудеи поровну, ещё до конца года у Вас снова появятся богатые и бедные, нищета и изобилие, точно такие же, как и сегодня; ибо всегда есть ленивые и прилежные, бережливые и расточительные, пьяницы и трезвенники; и, как Вы сами весьма справедливо заметили, нищих мы всегда имеем с собою». И выслушаем ответ: «Горе вам, лжецы и лицемеры; ибо сегодня же разделил я всё в этой стране средь вас так, как и должно быть тому всякий день (ибо живёт человек не иначе как от рук своих до уст своих, и ни яиц, ни рыбы не хватит навеки); вы же поделили всё неправедно; также приняли вы упрёк мой к вам, что нищих всегда имеете с собою, за закон для вас, дабы зло сие упорствовало и распространяло зловоние пред ноздрями Господними во веки вечные; потому думается мне, что узрит вас Лазарь в аду вместе с богачом». Современный капитализм сделал непродолжительный труд простым оправданием неравенства. Фарисеи устроили себе коммунизм посреди капитала.
Совместное пользование стало повседневной нормой. Попытка вернуться к частной собственности как основе нашего производства уничтожит цивилизацию вернее десятка революций. Сегодня вы не сможете вспахать поля, покуда фермер не станет кооператором. Отдайте акционеру его железную дорогу и попросите его выбрать конкретную протяжённость рельсов, конкретное место в железнодорожном составе, конкретный рычаг в двигателе, который станет его и только его собственностью; и он (весьма благоразумно) сбежит от вас как от безумца. И если, как Анания и Сапфира, вы попытаетесь утаить свою маленькую лавчонку или что-то ещё от предоставления на общественные нужды, предписанные трестом, или комбинатом, или картелью, трест вскоре заморозит ваше состояние и арестует вас, сделав вас индустриальным покойником столь же неумолимо, как сам святой Пётр. Ни один практический вопрос не оставался открытым так долго, как коммунизм в производстве: борьба сегодня ведётся за распределение продукции, то есть за каждодневную раздачу, которая есть первейшая необходимость организованного общества.
Отождествление апофеоза капитализма с трестом — знакомая ошибка. Сотрудничество — это одно, а коммунизм — совершенно другое. Единственная цель создания трестов — увеличить неравенство в распределении общих богатства, не менее того; и если этот стимул будет уничтожен, вся ткань расползётся. Задача концентрированной власти не в том, чтобы заключать честные сделки. Маленький человечек будет арестован просто потому, что он может создать помехи для игр в разорение людей. Есть, без сомнения, и экономика, которую мистер Шоу ошибочно называет «коммунизмом в производстве». Но это экономика волков, охотящихся стаями, чтобы загнать добычу. Такая софистика, превращающая политэкономику в болото, нам хорошо известна. И, как можно заметить далее, этот «коммунизм в производстве», над которым злорадствует мистер Шоу, был тем самым средством, при помощи которого уважающий себя подмастерье с защищённым будущим превращался в то, что блестящий молодой «Ангел Революции», Герда фон Коте, называла «фабричным кормом».
Перераспределение
Сегодня уже не нужно никакого Христа, дабы убедить кого-нибудь, что наша система распределения дико и чудовищно несправедлива. У нас есть дети — долларовые миллионеры
бок о бок с нищими, потрёпанными долгой жизнью непрестанного кропотливого труда. Каждый пятый умирает в тюрьме, в общественной больнице или в сумасшедшем доме. А в городах вроде Лондона — чуть ли не каждый второй. Разумеется, столь возмутительное распределение порождено насилием, откровенным и незамысловатым. Если ты против, ты будешь продан. Если ты сопротивляешься продаже, тебя отдубасят и бросят в тюрьму, процесс будет назван для приличия служением закону и порядку. Беззаконие не может зайти дальше этого. На этот раз никто, кому известны цены распределения, не защитит его. Самый фанатичный из британских консерваторов постесняется сказать, что его король куда беднее Рокфеллера, или объявить нравственный приоритет проституции перед шитьём на том основании, что первая прибыльнее. Потребность в решительном перераспределении доходов во всех цивилизованных странах теперь столь же очевидна и первостепенно важна, как и потребность в санитарии.
В этом разделе почти ничего критиковать, кроме его риторических и гротескных формулировок.
Кто это делает?
С этого следует начинать дискуссию, когда мы задаёмся вопросом пропорций, в которых нам следует вести перераспределение. Нас ставит в тупик нелепо непрактичное заявление, что (тем или иным путём) жалованье человека должно предоставляться ему не как средство поддержания жизни, но как своего рода Премия Воскресной Школы за примерное поведение. И эта глупость осложнена не столь нелепым, но таким же непрактичным убеждением, что, вероятно, каждому человеку следует присуждать ровно ту часть национального дохода, которую он или она произвёл.
Ребёнку может показаться, что, если кузнец выковал подкову, то подкова ему и принадлежит. Но кузнец-то знает, что подкова будет принадлежать не ему одному, но и его хозяину, и его инкассатору, и сборщику налогов, и людям, у которых он купил железо, наковальню и уголь, и только сухой остаток этой величины пойдёт ему самому; и с этого сухого остатка ему придётся выменивать у мясника, пекаря и портного (оплатив им всю причитающуюся стоимость) те вещи, которые на самом деле станут частицей его живых тканей или гардероба; ибо у этих торговцев, его товарищей, тоже есть хозяева и ростовщики, требующие своей доли.
Если даже такие простые и прямолинейные деревенские примеры чисто индивидуального производства оказываются (в ходе несложного исследования) результатами сложной общественной организации, то что, в таком случае, можно сказать о такой продукции как дредноуты, булавки и иглы фабричного производства и перьевые ручки? Если Бог возьмёт дредноут в одну ладонь, а ручку — в другую, и спросит Иова , кто произвёл их и кому они должны принадлежать как изготовителю, Иов озадаченно поскоблит макушку глиняной черепицей и промолчит, если только до него не дойдёт, что настоящий изготовитель — Бог, и что у всех нас есть право на то, что он создал, дабы прокормить своих ягнят.
В этом разделе повторяются элементарные трюизмы Джона Стюарта Милля. Некто удивляется тому, что следует разрушить теорию «права изготовителя». Раздел завершается следующим образом: «Если Бог возьмёт дредноут в одну ладонь, а ручку — в другую, и спросит Иова, кто произвёл их и кому они должны принадлежать как изготовителю, Иов озадаченно поскоблит макушку глиняной черепицей и промолчит, если только до него не дойдёт, что настоящий изготовитель — Бог, и что у всех нас есть право на то, что он создал, дабы прокормить своих ягнят». Пожалуйста, не числите меня среди ягнят! Моя конституция, уже порядком подпорченная ответами на прежние возражения, может смертельно пострадать от долгих диет на тех продуктах, о которых тут может идти речь!
Рабочее время
Поэтому право изготовителя не может служить альтернативой принятию совета Иисуса. На практике в этом вопросе нельзя придумать ничего иного, кроме как платить рабочему за рабочее время, в зависимости от затраченных часов, или дней, или недель, или лет. Но по сколько? Когда бы ни возникал этот вопрос, на него давался единственный ответ: «Так мало, сколько можно, чтобы он не умер с голоду», — с нелепыми результатами, уже упомянутыми выше, и той дополнительной аномалией, что наибольшую долю получают те, кто не работает совсем, а наименьшую — кто вкалывает как лошадь. В Англии девять десятых богатств попадают в карманы одной десятой населения.