И увидел это.
Теперь он понял. И улыбнулся.
«Молись, чтобы войти».
Умно.
Де Рокфор пропускал мимо ушей болтовню казначея. Тот нес что-то о бюджете аббатства и перерасходах. Аббатство имело в своем распоряжении фонд в размере нескольких миллионов евро, который был создан давно и которым управляли очень взвешенно и осторожно, дабы обеспечить богатство и процветание ордена. Аббатство находилось практически на самообеспечении. Его поля, фермы и хлебопекарни производили основную часть необходимых продуктов. Виноградники и молочные фермы обеспечивали питьем. А вода была в таком изобилии, что ее качали вниз в долину, разливали по бутылкам и продавали по всей Франции. Разумеется, многое для удовлетворения всех нужд надо было покупать, но дохода от виноделия и продажи воды, вкупе с платой, которую посетители отдавали за вход, для этого было более чем достаточно. Так что какие перерасходы?
— Нам нужны деньги? — перебил он казначея.
— Вовсе нет, магистр.
— Тогда зачем ты меня побеспокоил?
— Магистр должен быть в курсе всех финансовых решений.
Этот глупец прав. Но он не хотел слушать об этом. Хотя казначей может быть полезен.
— Ты изучал нашу финансовую историю?
Этот вопрос, казалось, застал брата врасплох.
— Разумеется, магистр. Это обязанность всех казначеев. Сейчас обучаю тех, кто впоследствии займет мое место.
— Каким было наше богатство во времена чистки?
— Неисчислимым. Орден владел девятью с лишним тысячами угодьев, и сейчас невозможно оценить их земельную площадь.
— А наши денежные средства?
— Опять-таки сложно сказать. В казне ордена были золотые динары, византийские монеты, золотые флорины, драхмы, марки, а также серебряные и золотые слитки. В тысяча триста шестом году де Моле приехал во Францию с двенадцатью лошадьми, навьюченными серебром, количество которого никто не считал. Потом еще были ценности, которые нам доверили на хранение.
Он понимал, о чем говорит брат. Орден первым открыл сейфовые депозитарии для драгоценностей и личных вещей. Его репутация была безупречна, поэтому услуги ордена пользовались большим спросом по всему христианскому миру — разумеется, не бесплатно.
— Ценности, которые мы хранили, были утрачены во время чистки, — продолжал казначей. — Их опись была утрачена вместе с частью наших архивов. Поэтому мы не можем даже приблизительно оценить стоимость всего этого. Но вполне можно допустить, что это были миллиарды евро.
Де Рокфор знал о телегах с сеном, отправившихся на юг в сопровождении четырех избранных братьев во главе с Жильбером де Бланшфором, которому было приказано, во-первых, никому не говорить, где находится тайник, и, во-вторых, обеспечить передачу информации о нем другим людям должным образом. Де Бланшфор хорошо справился с заданием. Прошло семь веков, и до сих пор никто не смог узнать, где тайник.
Что за сокровище де Моле распорядился спрятать с такими предосторожностями? Он тридцать лет пытался найти ответ на этот вопрос.
Телефон в его кармане завибрировал, и он чуть не подпрыгнул от неожиданности.
Наконец!
— Что случилось, магистр? — поинтересовался казначей.
Он взял себя в руки.
— Оставь меня одного.
Казначей встал, поклонился и вышел. Де Рокфор открыл телефон-«раскладушку» и ответил:
— Я надеюсь, что это не будет напрасной тратой времени.
— Как правда может быть потерей времени?
Он сразу же узнал голос.
Жоффруа.
— Почему я должен верить твоим словам? — спросил де Рокфор.
— Потому что вы мой магистр.
— Ты был верен моему предшественнику.
— Да, пока он был жив. Но моя клятва братству требует, чтобы я был лоялен к тому, кто носит белую мантию…
— Даже если ты недолюбливаешь этого человека?
— Я полагаю, что в течение многих лет вы поступали так же.
— И нападение на твоего магистра — это проявление твоей преданности? — Де Рокфор не забыл удар пистолетом в висок, нанесенный ему Жоффруа перед тем, как они с Марком Неллом бежали из аббатства.
— Необходимая демонстрация, чтобы внушить доверие сенешалю.
— Где ты взял этот телефон?
— Мне дал его покойный магистр. Я должен был пользоваться им во время нашей вылазки за стены аббатства. Но я нашел ему другое применение.