Зал взорвался аплодисментами, когда больше четырех сотен братьев поддержали это решение.
Началось пение.
Beauseant.
Он больше не был Марком Неллом.
Теперь он Великий магистр.
Все взгляды сосредоточились на нем. Он вышел из толпы братьев и присоединился к конклаву. Посмотрел на знакомые лица, которыми восхищался. Он вступил в орден для того, чтобы исполнить завет отца и сбежать от матери. Он остался, потому что полюбил и орден, и его магистра.
В памяти всплыли слова Иоанна: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог».[43]
Симон-Петр признал и принял Его, так же как и все пришедшие после Симона, и мрак превратился в свет. Возможно, благодаря тому, что осознал Симон, теперь они все стали детьми Бога.
Крики и шум стихли.
Он подождал, когда воцарится тишина.
— Я думал, что, может быть, пришло время для меня оставить это место, — тихо произнес он. — Последние дни вызвали к жизни много трудных решений. Делая выбор, стоявший передо мной, я полагал, что моя жизнь в качестве брата окончена. Я убил одного из наших братьев и сожалею об этом. Но у меня не было выбора. Я убил магистра. — Его голос стал громче. — Он бросил вызов всему, во что мы верим. Его жадность и безрассудство привели бы к нашему падению. Он был озабочен своими нуждами, своими желаниями, не нашими. — Марк выпрямился, полный силы, ему вспомнились слова его учителя. «Помни то, чему я учил тебя». — Как ваш магистр, я объявляю: мы выйдем из тени, не ради мести или справедливости, но для того, чтобы занять свое место в этом мире — как бедные рыцари Христа и Храма Соломона. Вот кто мы есть. Вот кем нам следует быть. Нам предстоят великие дела. Бедные и угнетенные нуждаются в защитнике. Мы можем стать их спасением.
Он вспомнил, о чем писал Симон. «Мы все храним в себе образ Бога, все достойны любви, все можем проникнуться духом Бога». За последние семь веков он будет первым магистром, руководствующимся этими словами.
И Марк Нелл намеревался следовать им.
— Сейчас, добрые братья, пришло время попрощаться с братом Жоффруа. Его жертва сделала сегодняшний день возможным для нас.
Аббатство поразило Малоуна. Он, Стефани, Хенрик и Кассиопия были приглашены сюда. Они стали первыми непосвященными в братство людьми, которым когда-либо была оказана подобная честь. Их гид, капеллан, показал им все закутки и терпеливо поведал об истории ордена. Потом он оставил их, объявив, что должен начаться конклав. Через несколько минут он вернулся и провел их в часовню. На похороны Жоффруа их допустили благодаря роли, которую они сыграли в поиске Великого Завещания.
Они сели в первом ряду, прямо перед алтарем. Часовня была великолепна, своего рода собор, место, где веками находили упокоение рыцари-тамплиеры. И Малоун ощущал их присутствие.
Стефани сидела рядом с ним, Хенрик и Кассиопия — около нее. Он уловил, как у Стефани перехватило дыхание, когда пение прекратилось и из-за алтаря вышел Марк. В то время как остальные братья носили домотканые сутаны и покрывали головы капюшонами, он был облачен в белую мантию магистра. Малоун сжал ее дрожащую руку. Она улыбнулась ему в ответ.
Марк подошел к простому гробу Жоффруа.
— Этот брат отдал свою жизнь за нас. Он сдержал клятву. За это ему будет оказана честь быть похороненным в Зале Отцов. Прежде этого удостаивались только Великие магистры. Теперь к ним присоединится этот герой.
Никто не сказал ни слова.
— Также аннулирован вызов, брошенный нашему покойному магистру братом де Рокфором. Ему будет отведено подобающее место в Хрониках. А теперь давайте попрощаемся с братом Жоффруа. Благодаря ему мы возродились.
…Служба длилась час, затем Малоун и остальные сопроводили братьев в подземный Зал Отцов, где гроб положили в нишу рядом с гробом покойного магистра.
Затем они вышли во двор к своим автомобилям. Малоун заметил особенное спокойствие в Марке и явную оттепель в его отношениях с матерью.
— Чем собираешься заняться, Малоун? — поинтересовалась Кассиопия.
— Вернусь к книгам. Вскоре приезжает мой сын, на месяц.
— Сын? Сколько лет?
— Четырнадцать, но ведет себя как тридцатилетний. Непростой мальчик.
Кассиопия ухмыльнулась:
— Похож на отца, значит.
— Скорее, на мать.
Он много думал о Гарри за последние дни. Глядя на борьбу между Стефани и Марком, он вспомнил собственные неудачи в качестве отца. Но Гарри никогда не давал ему этого понять. В то время как Марк возмущался и обижался, Гарри преуспевал в школе, спорте, ни разу не возразил против переезда Малоуна в Копенгаген. Вместо этого сын поддерживал его, понимая, что его отцу тоже хочется быть счастливым. Малоун зачастую чувствовал себя виноватым за это решение. И он с нетерпением ждал приезда сына. В прошлом году они первый раз вместе провели лето в Европе. В этом году собирались попутешествовать по Швеции, Норвегии и Англии. Гарри нравилось путешествовать — в этом их с Малоуном вкусы совпадали.