Обретение тела женщиной или женщинами являлось во всяком случае частью культа Озириса и Аттиса, хотя оно имело без сомнения местные вариации, как мы видим это и в различных версиях евангелий. Что касается толпы сопровождающих спасителя женщин, то мы имеем ее уже в мифе об Адонисе, культ которого, как это мы увидим, во многих пунктах копировался христианами.
Утверждать, несмотря на все данные мифического порядка, что существовала все-таки некая Мария Магдалина, которая вместе с «другими Мариями» полагала, что она видела либо воскресшего господа, либо ангела, возвещающего о воскресении Иисуса, значит, во что бы то ни стало строить из себя оппозицию критическому исследованию. Ренан, приемлющий этот миф ради своих художественных целей, отмечает, что Павел молчит о женщинах; при этом он дает попять, что следует приписать это молчание отвращению апостола к женщинам! Все это, однако, ни что иное, как каприз Ренана. Гораздо резоннее будет заключение, что даже тот позднейший интерполятор, который вложил в уста Павла сообщение об Иисусе, явившемся одновременно 500 женщинам, либо не знал еще рассказа о Магдалине, либо не придавал ему никакой веры, хотя евангелия к тому времени должны были уже существовать.
II. Рождение от девы.
Хотя мифический характер евангельской легенды о рождении Иисуса признан всеми, кто только пытался подойти к евангелиям с рационалистическим масштабом, нам все же не мешает познакомиться с теми деталями первоначальной легенды, самый характер и объем которых показывают, что миф о рождении Иисуса заимствован у язычества. Если будет упущена эта сторона дела, то нельзя будет отчетливо понять те условия, в которых возникло евангельское представление о чудесном рождении спасителя. Миф о деве-матери был распространен по всему языческому миру, тогда как среди дохристианского иудейства он, наверное, не пользовался признанием. Так наз. пророчество Исайи (7,14) не могло бы быть истолковано в качестве грядущего девственного рождения спасителя даже самым сумасбродным талмудистом, если бы с языческой стороны не проник в Палестину уже готовый миф о рождении спасителя от девы. Раз иудаизм, так или иначе, развивал свою постепенно вырабатывавшуюся идею спасителя, но он во всяком случае вряд ли мог игнорировать мысль о том, что спаситель должен родиться от девы, т. е. от смертной, но сверхъестественным путем зачавшей матери. Ведь эта мысль, так или иначе, настойчиво проводилась всеми языческими мифами о рождении спасителей, которые были сыновьями либо смертной матери и бессмертного отца-бога, либо сыновьями двух божественных родителей, из которых богиня-мать обычно называлась льстивыми поклонниками девой, подобно тому, как мужские божества из той же лести назывались иногда благодетелями, как бы жестоки и ужасны ни были их мнимые деяния.
Может быть, поэтому именно и происходило то, что богини, которые представлялись верующим преимущественно в виде богинь-дев. Афина, Артемида, Персефона, иногда наделялись титулом матери; чаще, однако, происходило как раз обратное явление. Гера, супруга Зевса, царица неба, Кибела — мать богов, Латона, мать Аполлона и Артемиды, Деметра, мать-земля, сливающаяся в качестве таковой с Церерой и Вестой, наконец, сама Венера — все были «девственницами» так же, как Изида, бывшая одновременно сестрой и супругой (по одной позднейшей версии матерью) Озириса, которая согласно одной легенды была лишена девственности еще в материнском чреве. А особенно часто выступал в качестве сына девственницы Дионис, сын то Деметры — матери, то Персефоны — «девы», имевшей эпитет hagnes — чистой.
О Гере существовало сказание, согласно которого она ежегодно восстанавливала свою девственность.
Почти все эти богини были со своей стороны связаны с представлением о Virgo coelestis о зодиакальной «Деве», которая с ее вытянутым отростком или колосом несомненно послужила вместе с другими древними образами плодоносящих богинь ядром знаменитого мифа о праматери Еве с ее яблоком. Вместе с тем эта зодиакальная «Дева» могла вдохновить и знаменитое пророчество о мессианистском «чудесном ростке». Деметра была и Karpoforos (носительницей колоса), и amalloforos (снопоносящей), и chloeforos (листоносящей), и horcforus (плодоносящей). А что касается в частности мифа о Иосифе и Марии, а именно сновидения Иосифа и его воздержания от супружеских отношений, то мы имеем здесь простой сколок с мифа о матери и отце Платона, где Аполлон предостерег отца во сне от соития с невестой, так что дитя родилось от девы[33].
33
Диоген Лаэртиский, III, § 1. Миф о Платоне, конечно, дохристианского происхождения, ибо, хотя Диоген писал уже во втором или в третьем веке по р. х., он заимствовал этот рассказ у Спевзиппа, племянника Платона. Приводится он также и Клеархом Лобредом, произведение которого относится к эпохе Платона. Миф о чудесном рождении философа встречается и в Азии, где такое чудесное рождение приписывается Конфуцию.