Остается изъяснить выражение: «мамона неправды», чтобы не ясно понимаемыя слова не закрывали чистоты учения.
У сириян был идол, который назывался «мамона», и суеверно почитался покровителем богатства. От сего и к самому богатству перенесено то же название: «мамона». Господь, конечно, не без причины, вместо простаго названия богатства, употребил слово «мамона», в котором с понятием «богатства» соединяется понятие «идолослужения»: и причину сего не иную можно предположить, как ту, что хотел означить не просто богатство, но богатство, с пристрастием собираемое, с пристрастием обладаемое, делающееся идолом сердца.
Таким образом определяется смысл и целаго выражения: «мамона неправды». Это значит богатство, которое, чрез пристрастие к нему, сделалось неправедным, или порочным: ибо в священном языке неправда может означать вообще порок, подобно как и правда — вообще добродетель.
Что же посему значит наставление: «сотворите себе други от мамоны неправды»? Это значит: богатство, которое чрез пристрастие легко становится у вас мамоною неправды, веществом порока, идолом, обратите в доброе стяжание чрез благотворение бедным, и приобретите в них духовных друзей и молитвенников за вас.
Что касается до тех богатых, которые не только не свободны от неправды пристрастия к богатству, но и отягчены неправдою злоприобретения: они напрасно ищут легкаго способа прикрыть свою неправду в притче о неправедном приставнике. Но если хотят истиннаго, собственно к ним относящагося наставления, то найдут оное в истории мытаря Закхея. Тогда как он неправду пристрастия к богатству очищает милостынею; «се пол имения моего, Господи, дам нищим», другую, более тяжкую, неправду злоприобретения заглаждает справедливым удовлетворением обиженных: «Аще кого чим обидех, возвращу четверицею» (Лк. 19, 8).
Премудрый сын Сирахов приписывает милостыне достоинство жертвы и богослужения. «Творяй милостыню, аки жряй жертву хваления» (Сир. 35, 2). Но приношение Богу должно быть чисто не только от гнусности, но и от низости. «Да не принесеши, — говорит Закон, — цены песии в дом Господа Бога твоего» (Втор. 23, 18). Посему можно судить, как нужно заботиться о том, чтобы подаваемое в милостыню было почерпаемо из чистаго источника.
При сем приходит на мысль спросить: очень ли хорошо поступают, когда говорят: дай деньги на зрелище, или на другое суетное увеселение; половина их издержится для твоего удовольствия, а другая обратится в милостыню. Что тут будет? Милостыня ли очистит суету? Или суета лишит чистоты милостыню? Найдется ли на сие ответ, который был бы приятнее вопроса? Но, конечно, не подлежит сомнению то, что, если бы назначаемый на благотворительное увеселение деньги, с устранением увеселения и на него издержек, сполна были отданы на милостыню; то милостыня была бы вдвое больше и несравненно чище. Апостол учит нас «плакати с плачущими» (Рим. 12, 15), а не ликовать с мыслию о несчастных, и не переполнять чашу веселия, чтобы дрождие досталось плачущим.
Надеюсь впрочем, что никто не оскорбится нашею заботою, чтобы изобретательное искусство благотворительности, доброе в намерении, сколь можно более имело достоинства в средствах и способах действования.
Успокоим движение мысли и слова в безпрекословно верном общем правиле: «Чти Господа от праведных твоих трудов» (Прит. 3, 9), как делами благочестия, так и делами благотворения ближнему. Аминь.
Слова и речи, 235
Святитель Феофан Затворник
Притча о неправедном приставнике обличенном. Вишь как ухитрился он выпутаться из беды! Хоть бы всем нам так ухитриться устроять себе покойное житие по исходе из этой жизни! Но нет, «сыны века сего догадливее сынов света в своем роде». Отчего приставник так всхлопотался? Оттого, что близка была беда. Близость беды возбудила энергию и сообразительность, и он скоро все уладил. А у нас будто не близка беда? Смерть может постигнуть каждую минуту, а за нею тотчас и «дай ответ в управлении твоем». Все это знают, и, однако ж, почти никто ни с места. Что это за омрачение? То, что никто не думает сейчас умереть, а полагает, что проживет день-другой; хоть и не определяет срока, а все уверен, что смерть еще впереди. Оттого и беда видится все еще впереди. Беда впереди — и соображения на случай беды отлагаются на будущее время. Целую жизнь оставаться в неисправности никто не думает, а только отлагает на нынешний день. А так как и вся жизнь слагается из нынешних дней и часов, то и не приходит озабоченность, как устроиться на будущее.