покладистым, как предполагалось... Потом, через
месяц, это начальное отставание, незначительное и
казавшееся устранимым, приведет к ситуации, кото
рая поставит всю экспедицию в довольно сложное
положение. .
Здесь не было неожиданности. Подобным образом складывались бывало экспедиции (успешные вполне) на Памире и Тянь-Шане. Впрочем, там были не сборные, а сложившиеся коллективы'--этого нельзя не учитывать.
Но продолжим хронику. По мере сил я хочу восстановить события, чтобы читатель мог проследить за ними, представив, сколь сложна была задача. Если следование за альпинистами в этой начальной части похода проскочить, описав ситуацию двумя словами, то, может быть, нам не так будет понятна роль и судьба каждого в финальной части восхождения,
Итак, они продолжают. Явление второе.
Первыми на горе появляется четверка Мыслов-ский--Черный, Балыбердин--Шопин и старший тренер Овчинников. Именно такими связками работала эта группа. Работоспособнее и ловчее на скалах оказались Балыбердин и Шопин. Они прошли оставшиеся метры, развесили перила и 1 апреля установили лагерь II. Это Выла крохотная палатка на небольшом уступе над пропастью. Но она была!
Пока Шопин с Балыбердиным обустраивали лагерь, Овчинников, Мысловский и Черный карабкались по отвесным скалам с помощью перил, затаскивая наверх необыкновенно тяжелые для этих высот двадцатикилограммовые рюкзаки. В одну ходку преодолеть с грузом тридцать веревок (830 метров по высоте) оказалось работой непосильной. Грузы развесили на шестнадцатой, двадцатой и двадцать первой веревках. Потом, привыкнув к высоте, альпинисты будут проходить этот путь за световой день.
Представьте себе дом в триста этажей, на крышу которого вам предстоит, где по пожарной лестнице, где просто по веревке, занести за три-четыре часа стиральную машину. Ступени обледенели, ветер, мороз. То, что делали альпинисты, мало напоминает нарисованную мной картину, но воображение наше может оперировать только знакомыми символами, только ассоциации позволяют воссоздать модель. Когда ставишь себя на место альпиниста, тебе случайно может показаться, что и ты в Гималаях на веревках с рюкзаком за спиной мог бы многое. "В горах", "В пуховке", "на спецпайке"--эти слова не рождают ассоциаций с трудностями, тем более что дело происходит за границей. А вот представить, что ты пролез уже сто этажей, а впереди еще
36
двести, и ночь, и мороз, и сдувает у тебя из-за спины стиральную машину с каким-нибудь глобальным названием "Эра",--это да! Это трудно--видим.
Лагерь II устроен, и группа алмаатинцев начинает проходить маршрут дальше. Валиев -- Хрищатый лезут вверх. Они навесили десять веревок. Забрав из лагеря II палатку, Чепчев и Наванг устроили временное жилище где-то в районе одиннадцатой веревки-- это высота порядка 7650, выше пика Коммунизма. В палатке только два пуховых мешка, а ночевать приходится четверым, потому что Наванг и Чепчев не успели вернуться вниз. Наутро Валиев и Хрищатый опять пойдут вверх и развесят все семнадцать веревок, но до снежных полок над отвесными скалами они не дойдут,--маршрут чрезвычайно сложен. Алмаатинцы провели свое время на Горе с большой пользой, но лагерь III установить не успели, как не успела в свое время группа Иванова установить лагерь II.
Пока Валиев, Хрищатый, Чепчев и Наванг обрабатывали маршрут, группа Иванова должна совершить три ходки из первого лагеря во второй, затаскивая все необходимое для дальнейшего штурма. К работавшей раньше четверке примкнул Сережа Ефимов. Был Сережа неакклиматизирован вовсе, да к тому же во время пешего путешествия по Непалу с караваном приболел и маялся болями в животе.
Вместе с Ефимовым пришел и Ерванд Ильинский. Это было спустя неделю после прибытия в базовый лагерь основных сил. Оба--и Ефимов и Ильинский--сильно проигрывали остальным ребятам в акклиматизации. Неделя--срок большой.
У доктора началась активная, но пока легкая работа. Самым серьезным заболеванием был нарыв в горле у Сережи Бершова. За время между двумя выходами он подлечился.
Все альпинисты, работавшие наверху, жаловались на сухость во рту, кашель, мешающий дышать, но доктор Свет знал, что это только начало, что выше кашель будет суше и что спасения от него нет.
По дороге через ледопад у стометровой стены пятерка Иванова встретилась с отработавшими выход альпинистами из первой команды. Трещина, появившаяся в стене, разошлась, и нависшая над "дорогой" глыба грозила сорваться. Собравшиеся решили обезопасить путь, выделив от каждой из сторон по два человека, Ефимов, вышедший на почин, и быстрый Туркевич--с одной стороны, безотказный Шопин и двужильный Балыбердщ пробурчавший: "Лестницы передвинем, а человека потеряем",--с другой. Несмотря на усталость и первый выход на высоту Ефимова, работу сделали быстро, часа за два, и обезопасили дорогу.
Теперь альпинистам и шерпам, постоянно забрасывающим грузы в лагерь I (6500), было ходить хоть и несколько круче, но безопасней.
Первую заброску в лагерь 7350 четверка Иванова сделала без Ефимова. Пройдя (помните путь со стиральной машиной) тридцать веревок (830 метров высоты), они свалили груз и спустились вниз в первый лагерь, где Ефимов и Хута Хергиани проиэ
вели перестановку и создали относительный уют.
Вечером снизу подошла группа Онищенко. А утром по веревкам опять на 830 метров вверх. На этот раз большой компанией: Иванов, Ефимов, Пучков, Бершов, Туркевич, Онищенко, Хомутов, Голодов, Москальцов и навьюченный киноаппаратурой Хута Хергиани. Пестрая гирлянда альпинистов в ярко-красных, синих, зеленых одеждах, "развешанная" на белых и красных веревках, медленно двигалась вверх по серым скалам Эвереста. Впрочем, теперь не так уж медленно. В два часа дня лидировавший Туркевич достиг второго лагеря.
Группа Онищенко осталась на ночлег в лагере II, ей предстояло пройти оставшиеся несколько веревок от лагеря 7350 до четвертого лагеря, установить его и оборудовать, сделав две заброски. Это было очень важное для экспедиции дело. Группа Онищенко закрывала второй выход всех групп на высоту. В третьем, предштурмовом, выходе нужно было полностью укомплектовать лагерь IV на 8250. Вспомогательная группа, пройдя маршрут от четвертого лагеря к пятому и поставив этот лагерь, должна была обеспечить штурмовым группам возможность выхода к вершине Эвереста с высоты 8500 метров.
Правда, это план первоначальный, и он, естественно, мог корректироваться, но то, что после второго выхода лагерь III должен стоять, это очевидно.
Пока группа Онищенко готовилась к ночлегу, команда Иванова спустилась в первый лагерь, где на ночлег собралось уже четырнадцать человек. Алмаатинцы наконец увиделись впервые со своим тренером Ильинским. Шерпы подносят снизу грузы. Их много, и они разные. Группа Иванова (без Иванова, которому упавший сверху камень ушиб плечо), взяв в рюкзаки самое необходимое, вновь лезет свои 830 метров вверх, прихватив с собой трех высотных носильщиков.
Иванов и Ильинский, оставшись в лагере I, устанавливали вторую большую палатку "Зима", когда с двадцатой веревки на пути в лагерь III вернулся один шерпа и устроил пожар. У него в руках загорелся примус внутри палатки. Опасаясь катастрофы, шерпа выбросил этот примус уже не думая куда--лишь бы избавиться. Избавился он от примуса, бросив его на полотнище другой палатки, которая тут же загорелась.
На следующий день четверка Иванова с Пучковым спустилась в базовый лагерь, там их встретили две вести: добрая--она пришла снизу в виде мяса и свежих овощей, которые обрадовали всех (несмотря на кулинарные изыски Воскобойникова, сублимированные продукты и консервы несколько надоели). И вторая, недобрая,--от группы Онищенко. То, что Москальцов с Голодовым, пройдя семнадцать веревок, развешанных по пути к третьему лагерю Вали-евым и Хрищатым, не продвинулись дальше, предложив установить лагерь в конце проложенного алмаатинцами пути (что, естественно, было отвергнуто руководством экспедиции), это было не беда--на следующий день они, освоившись, могли бы продвинуться дальше. Беда была в том, что забо
лел Слава Онищенко (хотя, по словам Овчинникова и Орловского, неожиданностью это не было). Какие бы ни были красивые и нужные планы, они становятся далекими и незначительными, когда игру, занятие, дело, очень важное дело вдруг прерывает необходимость спасти человека.