Собрание моментально разделилось на две неравные группы. На стороне Тамма был Анатолий Георгиевич Овчинников (о принципиальности и бескомпромиссности этого прямого и надежного человека я говорил). Он высказался в поддержку идеи восхождения тройки. Но против было большинство. Не пойму, что побуждало телевизионщиков и киношников требовать возвращения тройки из-под самой вершины. Венделовский, Коваленко, Сенкевич, Лещинский, Родионов проголосовали против восхождения. Чего они-то боялись, люди, не несущие вовсе никакой ответственности за невыполнение приказа? Но можно хотя бы объяснить их поведение: они-- гости базового лагеря, а лагерь хоть и наш, но в Непале, и поэтому лучше будет, если по инструкции...
А вот почему голосовал против Володя Шопин? Ведь два дня назад он пережил драму, когда такое же запрещение остановило его выход к вершине. Разве он не понимал, что значит повернуть назад Хомутову, Пучкову, Голодову? "Мы должны проголосовать против, а они пусть идут вверх..." Так он считал. Но ведь если все проголосуют против, тройка не пойдет дальше! Или пусть все проголосуют, кроме Тамма и Овчинникова, которые примут на себя все? Миша Туркевич тоже хотел, чтобы хому-товцы шли вопреки его голосу против... Хотел, и на том спасибо! А Эдик Мысловский?.. Как он мог голосовать против решения Тамма и Овчинникова? "Эх, Эдя, Эдя!" --вздохнет в своих записях Евгений Игоревич, а Овчинникова просто потрясет голос Мысловского против. Разве не Эдик, несмотря на все запреты и вопреки рекомендациям всех инстанций, под ответственность Тамма и Овчинникова вышел к вершине? Но не в благодарности дело. Мысловский--альпинист, и он не имеет права не поддержать альпинистов. Он, как и Тамм, как и Овчинников, знал, что с этой группой ничего не случится, что идут они по проложенному пути, что они--трое сильных, снабженных кислородом людей...
Он, как и Тамм и Овчинников, был уверен, что Хомутов, Пучков и Голодов взойдут, и взойдут раньше на день, чем намечено планом,--взойдут 9 Мая, в День Победы, но голосовал против.
75
"Он очень покладист".
-- Вы не знаете Эдика,--говорил мне в Москве
Тамм.-- Он очень хороший человек, я его люблю и
как альпиниста, но он не может поддержать. Сколь
ко раз в процессе подготовки и организации экспе
диции нам нужно было, чтобы он твердо высказался
"за". Но он молчал. Он поддерживал нас молча...
Проголосовав, высокое собрание определило, что Тамм, Овчинников и разделившие их мнение Кононов и Воскобойников в глубоком меньшинстве. Так и записали. Кто в дневник, кто в протокол. По-честному, вся эта ассамблея на ледопаде и была собрана не для принятия решения, которое надлежало исполнить, а для создания документа. Увы, нам!
В восемь часов вечера 8 мая Тамм вызвал по рации Хомутова. Там у них совещание в верхах (выше восьми тысяч) было моторнее и приняло решение к исполнению, потому что Хомутов беседовал с базой уже не из четвертого лагеря, а с пятой веревки по пути в пятый. (Впрочем, у Евгения Игоревича не было твердой уверенности в том, что это не "военная хитрость" Хомутова).
Хомутов тем не менее спешил сообщить:
-- Идем вверх. В четвертом лагере мы даже
кошек не снимали. Скоро выглянет луна, и думаю, в
лагере пять будем часов в десять вечера...
Тамм не стал обсуждать это сообщение, он довел до сведения тройки решение собрания. Большинством голосов--правда, не единогласно--им рекомендовалось вернуться вниз. Тамм, как начальник экспедиции, не дал приказ прекратить подъем, он только проинформировал Хомутова о результате обсуждения. На этом сеанс связи, впрочем, не закончился. К рации подошел Володя Шопин. Он говорил, что тройке надо спуститься, что у них с Черным уже были собраны рюкзаки, но приказ остановил их, и они подчинились со слезами на глазах...
Тройка слушала Шопина, находясь на полпути к лагерю V, потом Хомутов сказал:
-- Володя, ты долго говорил, почему слезы
льются из глаз... В лагере все проще, а здесь,
держась за веревку, значительно труднее... По
нашему самочувствию у нас полная гарантия... У нас
дети... Мы не мальчишки, нам по сорок лет... Мы все
понимаем и все планы строим, чтобы девятого нам
быть на вершине...
Тамм тут же взял рацию и спросил, когда следующая связь.
-- В восемь тридцать, как обычно,--сказал
Хомутов.
Все отправились по своим делам. Лагерь занялся обсуждением событий, а Хомутов, Пучков и Голодов продолжили путь. Часов в десять вечера Пучков первым достиг палатки, скоро подошли Голодов и Хомутов. За один день тройка проделала двухдневную (по плану) работу, пройдя путь от третьего лагеря, и в два часа ночи отошла ко сну, а в семь утра альпинисты уже были на маршруте, на пути к вершине.
Утренняя связь 9 мая застала их в полутора часах пути от оставленной ими палатки...
76
-- Поздравляем с праздником,--сказал Хому
тов.-- Мы прошли рыжие скалы... Часов до одиннад
цати можете выключить рацию.
-- Молодцы, сукины дети!--крикнул Тамм.
Тройка шла вверх, а руководитель экспедиции
передавал в Катманду, что Ильинский с товарищами спускается из третьего лагеря и все чувствуют себя нормально. Затем Тамм передал Калимулину содержание приказа по экспедиции от 9 мая. Приказ этот содержал два пункта и постскриптум. В первом пункте--поздравление с праздником Победы. Второй был сформулирован приблизительно так: соответствии с радиограммой Калимулина и рекомендацией собрания сегодня, 9 мая, прекратить восхождения и всем спуститься вниз.
Постскриптум состоял из одной лукавой фразы, последний пункт приказа опоздал, поскольку группа Хомутова уже на подступах к вершине.
Это была чистая правда. Тройка спокойно и напористо шла вверх. На полпути к вершине они оставили на Горе по одному полному баллону кислорода (на обратный путь) и продолжали движение.
У шедшего первым Валерия Хомутова был соблазн точно в одиннадцать (как обещал) выйти к цели, но он решил не форсировать события. Спустя тридцать минут после назначенного Тамму часа он вышел на связь:
-- База, база, ответьте вершине.
Внизу радостно удивились точности расчете" тройки. Они взошли в одиннадцать тридцать, и были солнце. Из рюкзаков достали фотоаппараты И флажки-вымпелы СССР, Непала и ООН. Они patjj вернули их на высоте 8850 метров, всего на метра подняв флаги над последней, над кр перед небом точкой Земли. Они стояли на вершине, держа на вытянутых руках над всем миром трепещу" щие на ветру символы нашей Родины, родины Сагарматхи и организации, созданной людьми, чтобы этот мир сохранить...
Одиннадцать советских альпинистов с 4 по 9 иЩ 1982 года по сложнейшему маршруту поднялись н| высочайшую точку планеты. Советская экспедиций в Гималаях выдержала испытание Эверестом!
Оставалось спуститься последней группе.
После поздравления Тамм спросил, как себя чувствуют восходители, и просил не задерживаться. Он был возбужден и впервые за время экспедиции почувствовал желание созорничать, сделать что нибудь... эдакое, выходящее за рамки, в которых он держал себя на протяжении долгих месяцев подготовки, долгих недель штурма и необыкновенно долгих шести дней восхождений.
Акт радостного безрассудства Тамм, впрочем, предпринял не за счет собственно экспедиции, а за счет киногруппы.
-- Еще раз поздравляем, Валера! Такая просьба;
там вблизи камера и пленки. Заберите пленки, а
ее... к черту забросьте...
Стоявший рядом Венделовский выразительно посмотрел на Евгения Игоревича. В этот момент офицер связи, услышав разговор, забеспокоился, и тут же Кононов сообщил Тамму, что непалец просит
бросить "Красногорск" на непальскую, а не на китайскую сторону Эвереста.
Жалко камеру,--сказал с вершины Хомутов,
но Тамм разыгрался:
Ничего, это сувенир для вершины. Венделов
ский говорит, что он с удовольствием дарит этот