Тим Скоренко
Эверест
© Тим Скоренко, текст, 2018
© ООО «Издательство АСТ», 2018
Кем был для меня Джордж Мэллори? Человеком, который предпринял самую смелую попытку подняться на Эверест – и этим открыл невозможный ранее путь для всех остальных.
Я с превеликим удовольствием прочитал (и перечитал) текст Тима Скоренко, который автор именует романом и который романом, скорей всего, и является. Но только не таким, как те, что когда-то изучали в школах, и даже не как те, что попадают в шорт-листы нынешних литературных премий, от чинного «Букера» до хулиганского «Нонконформизма». Здесь, слава богу, новое письмо, а не заезженная виниловая пластинка традиционной русской литературы, каким бы словесным экспериментам ни подвергали ее нынешние творцы, чьи имена на слуху. Ибо суть текста Тима Скоренко не в слове, а в деле, и это искусное сплетение фикшн и нон-фикшн – несомненно удавшийся поиск языка новой классики, вновь разворачивающейся к человеку, которому в принципе начхать на войны, революции и другие глобальные явления, которые должны бы спасти заблудшее человечество, да боюсь, скоро его окончательно загубят. Ну и со словом здесь все в полном порядке, книга читается на одном дыхании. Одним словом, «Эверест», господа!
Часть 1. Морис Уилсон
Глава 1. Зона смерти
Цеванг Палжор[1] лежит на северо-восточном склоне в небольшой скальной нише. Головы его снаружи не видно – он уткнулся в стык между полом и стеной, обхватив себя руками. На нем красная куртка (капюшон прикрывает лицо) и синие штаны. Ногами Цеванг Палжор лежит к выходу, и первое, что бросается в глаза, – это его ядовито-салатовые ботинки. По ним ориентируются все экспедиции. Это восемь с половиной тысяч метров. Осталось немного. Мы почти добрались.
Войдя в пещеру Зеленых Ботинок, вы встретите еще одного ее обитателя. Это Дэвид Шарп. Он сидит, опираясь на колени сцепленными руками в голубых перчатках. На нем синяя куртка, капюшон поднят, лицо до носа укутано шарфом, глаза закрыты. Кажется, сейчас Дэвид Шарп откроет глаза, поднимется и выйдет из пещеры, чтобы спуститься в базовый лагерь. Впрочем, стоп. Дэвида в пещере уже нет – его все-таки похоронили по-человечески. Но раньше он действительно здесь сидел.
В документальном фильме канала Discovery группа альпиниста Марка Инглиса находит еще живого Шарпа. Он открывает глаза, мигает, меняет положение головы, смотрит в камеру. Даже называет свое имя. Но его нельзя взять с собой, потому что на самом деле он мертв. Гипоксия и гипотермия превратили его тело в кусок льда. Даже глаза, глядящие в камеру, мертвы. Группа Инглиса уходит, а потом мимо проходит еще одна группа, и еще одна, и все это время Дэвид Шарп умирает. Потом его выносят из пещеры и хоронят в каменном саркофаге.
Их много. Вы пройдете мимо Роба Холла, мимо Скотта Фишера, мимо Ханнелоры Шматц и Рея Дженета, мимо Фрэнсис Арсентьев и других. Мимо болгарина Христо Проданова, который шел соло, без кислорода, и добрался до вершины 20 апреля 1984 года, чтобы на следующий день погибнуть во время спуска. Вы пройдете мимо сотни тел, лежащих в десяти метрах от маршрута, и не будете знать, кто это. Для вас это просто ориентиры. Да, мы идем верно. Да, здесь должен быть вот этот, сорвавшийся. Или этот, с черепом вместо головы. Да, все верно.
Всего их двести восемьдесят один, по крайней мере – пока. Кого-то спустили вниз и похоронили, но большинство осталось там, среди снега и льда. Завтра может стать больше на одного, на два, на десяток. И они навсегда останутся там. Никто не спасет их, никто не принесет горячего чаю или дополнительный баллон с кислородом, пока они еще живы, и не потащит вниз, потому что это невозможно. Они нашли себе лучшую могилу, о какой только может мечтать альпинист. Замерзнуть в позе, которую выбираешь сам. Служить другим – тем, у кого вершина еще впереди.
Историки до сих пор спорят, добрался я до вершины или нет. Погиб я во время восхождения или все-таки на спуске. Достиг ли своей нирваны. Говорят, мое тело нашли на семи с половиной тысячах метров и даже пристойно похоронили, сбросив в одну из трещин. Я горжусь тем, что моим надгробным камнем стала высочайшая вершина мира. Между тем мою палатку видели километром выше – ошиблись? Может, это была не моя палатка? Не все ли равно? Я не претендую ни на реальные лавры Хиллари, ни на условные лавры Мэллори. Пусть они спорят между собой. Хотя, будем честны, я бы мог разрешить этот спор, если бы находился в каком-то другом месте, а не в недоступном ущелье.