Вот перед глазами ярким пятном всплывает беседа с оперировавшим маму хирургом:
- У вас кроме мамы в семье еще у кого-то была онкология?
- Да. У бабушки. То же самое, что и у мамы.
- Не хочу вас пугать, но скорее всего у вас наследуется поломанный ген…
И следующей картинкой – я сижу в ослепительно белой комнате, положив руку на стол. Мою вену прокалывает игла и в вакуумную систему начинает сочиться бордовая жидкость. На пластиковую пробирку наклеивают штрих-код, а через пару недель приходит результат. С тех пор я знаю, что являюсь носителем гена, отвечающего за рак молочной железы, с какой-то там заумно звучащей мутацией.
Подумать только! Я - чертов мутант из американских комиксов! Это было бы смешно, если не было б так грустно.
Александр Семенович определил меня в группу повышенного риска, однако, разовьется ли болезнь, и когда это произойдет, ответить не смог. И не только он.
Я искала ответы на свои вопросы с упрямством азиатского осла, отыскивая все новых специалистов и выкладывая немалые суммы за их консультации. Но ни первый, ни третий, ни даже пятый так и не смогли спрогнозировать ни в процентном, ни в возрастном, ни во временном промежутке развитие конкретно у меня этой гадости. И тогда я вообще перестала понимать, для чего делалось то тестирование, если никакой другой информации помимо предрасположенности оно не содержало. А то, что предрасположенность есть, лично мне и так было ясно на примере моих родных.
Хотя, нет, вру...
Наверное, тогда я все еще надеялась на чудо.
Врач пояснил мне, что я могла заболеть или не заболеть. И самое паскудное во всем этом было оставаться в «подвешенном состоянии», не понимая, что можно предпринять для собственной безопасности. И как никогда раньше мне стали понятны мотивы всем известной голливудской звезды, решившейся, будучи здоровой, на удаление груди после получения анализов, подобных моим. Ибо жить, понимая, что являешься бомбой замедленного действия, не каждому под силу.
Не желая становиться безликой единицей в процентных соотношениях, выводимых врачом ради научного интереса, я вела здоровый образ жизни, вовремя обследовалась и принимала рекомендованные препараты. Но, как оказалось, этого было недостаточно. Иначе почему тогда в один прекрасный момент жизнь в образе моего доктора, ухмыляясь безумным оскалом, все же скрипуче проскрежетала на ухо: «добро пожаловать на карусель»?
Она решила сыграть со мной в игру, создав ситуацию, из которой я могла выйти множеством способов. Ну, или не выйти. Ведь карусель может и закружить до потери пульса, и сбросить с высоты в пыль, если не удержишься при крутом вираже, вверх тормашками.
Вот так в один миг мое существование разделилось на «до» и «после». Все, что было до сегодняшнего дня, вмиг обесценилось, показавшись мелким и неважным. А «после» было закрыто плотной пеленой неизвестности, и пробьюсь ли я за нее, было тем еще вопросом.
Именно эта неизвестность пугала сильнее всего. Даже сильнее опасности проиграть в борьбе с болезнью.
Все эти мысли, накладываясь друг на друга, варили в голове вязкую кашу. Я шагала по тротуару, не понимая, куда иду и зачем. А в виски набатом били молоточки, отсчитывая последние минуты моей прежде спокойной жизни.
Да уж, кому-то сверху было явно скучно смотреть на мое размеренное существование, – тихая семейная жизнь, муж, дети. И зачем-то нужно было все усложнить, ударив по лицу наотмашь, требуя раскрыть глаза и, наконец, проснуться. Но тогда я еще не понимала этого.
Понимала лишь одно, – что не сдамся, и буду держать удар, без страховки шагая в этот навязанный жизнью долбанный аттракцион.
ГЛАВА 1
Домой, как ни странно, не хотелось. Ноги принесли меня в какую-то кофейню, где я, усевшись за столиком у витрины, заказала чашку мокко с высокой шапкой взбитых сливок. Руки же в это время сами потянулись к телефону и набрали номер единственного человека, голос которого сейчас хотелось слышать.
- Да, дорогая? – Бодрячок с той стороны пространства создавал иллюзию присутствия, хотя я прекрасно знала, что на самом деле нас разделяли тысячи километров.
- Дусечка, у меня проблемы, - огорошила ее без приветствия и вступлений.
Я знала, что она могла быть жутко занята, но не хотела разрывать звонок для повторной попытки. Хорошо помня пословицу о том, что горе - не калач, пополам не разломишь, сейчас, в этот самый момент времени, переживала ее полнейший крах, потому что, деля свою беду пополам, я проговаривала ее вслух, признавала, принимала.