Он молчит, и я выхожу, закрывая дверь за собой и своим прошлым…
На улице уже давно стемнело, и я бесцельно бреду по знакомым улицам своего любимого города, подставляя лицо теплому ветру. Сколько прошло времени, я не знаю, но, продрогнув, принимаю решение снять номер в гостинице, чтобы никого сейчас не грузить своими проблемами.
Через час, находясь в люксе колоритного отеля, который всегда нравился мне, я испытываю щемящее чувство дежавю. После предательства Виталика я тоже сбежала в гостиницу, как и сейчас. И, как тогда, сейчас мерзну, кутаясь в плащ, а, чтобы согреться, снимаю с кровати покрывало и заворачиваюсь в него.
Я всегда заглядывалась на этот отель с нотками восточного колорита, а сейчас, находясь в двухкомнатном номере с прекрасным панорамным видом, хожу по нему, подмечая красоту восточного стиля. Великолепная мебель с резьбой ручной работы, тканые ковры и салфетки, изящные бра, подушки с традиционной вышивкой, как ни странно, хорошо гармонируют с ультрасовременной душевой кабиной и плазмой над столом.
Решив избавиться от звенящей тишины, включаю телевизор, и, глядя в темное окно, невольно вслушиваюсь в слова: «Они знамениты, красивы, богаты. Масса поклонников и почитателей окружают этих известных женщин, а они говорят об одиночестве, ведь нет самого главного – семьи. Кто-то пожертвовал семейным счастьем ради славы и карьеры, а кто-то принципиально не выходит замуж, утверждая, что не создан для брака и рождения детей. Представляем звездных красавиц, которые никогда не были замужем»...
Горько усмехаюсь своим мыслям, но, услышав имя «Яна Райс» замираю на месте…
Надо ж такому случиться, что гостьей в этой передаче оказывается именно она именно сейчас!
Беру в руки пульт, чтобы прекратить все это, но в последний момент отбрасываю его на диван, решив посмотреть в глаза источнику своих бед, пусть и по ту сторону экрана. Ведь я никогда не интересовалась ею, а сейчас меня гложет нездоровый может быть для сложившейся ситуации интерес – кто же она такая на самом деле – несчастная женщина, которой пришлось пожертвовать ради своего гения семейным счастьем, или беспринципная стерва, не останавливающаяся ни перед чем в достижении собственной цели…
И то, что я вижу на экране, убеждает в том, что аплодисменты и овации были значительно важнее для нее, чем тягости материнской жизни.
Она пространно рассуждает о жестоком мире шоу-бизнеса, требующем от звезды полной отдачи, и делится со зрителями, что она полностью сосредоточена на карьере и личном развитии.
Но когда она начинает лить в уши аудитории то, что ей так и не удалось встретить человека, с которым бы у нее появилось желание стать матерью, у меня появляется большое желание, чтобы это услышал Леонид.
Хотя… о чем это я? Они, очевидно, давным-давно обо всем договорились... Даже о том, что она будет транслировать общественности.
Зрители в студии щедро ей аплодировали, а меня ее позиция вгоняла в ступор. Я не могла понять, неужели карьера и признание поклонников стоит детской любви и тепла. И уж тем более не могла понять, как можно стыдиться собственных детей, отгородившись от них забором лжи.
Когда ведущий задает вопрос о гипотетическом материнстве, ответ срывает все мои защитные механизмы:
- Возможно, быть матерью, не для меня. Ведь женщина не может иметь все. А я стараюсь сохранять спокойствие, принимая то, что имею, и не зацикливаться на том, чего у меня нет.
- Да что ты говоришь! – Комментирую я в голос и не могу сдержаться, запуская маленькой вазочкой с бутоньеркой в район экрана, приходя в себя лишь под звуки разбившегося фаянса.
Хорошо, хоть телек остался цел!
Выключаю его одним движением, и, оседая на пол, начинаю рыдать, не сразу услышав звонок мобильного.
Не хочу никого слышать сейчас, но на экране высвечивается «Дуся», поэтому, приведя голос в порядок, выдаю глухое:
- Алло!
- Ты где, Лерок?
- В гостинице.
- Адресочек дашь? Мы подъедем…
На автомате диктую название и номер, после чего слышу командное:
- Сиди там и никуда, поняла?
Киваю, как будто меня кто-то может увидеть, а через полчаса уже слышу стук в дверь. Наверное, в этот день я перестала удивляться, потому что совершенно спокойно реагирую на появление в моем номере Дуси и Вани, как будто перемещаться в пространстве и времени для них в порядке вещей.
Подруга с порога обнимает меня, с жизнеутверждающим: «Держись!», а Иван, чуть потоптавшись на пороге, бурчит, что пошел за ужином.
Я же, совершенно «сдувшись» в Дусиных объятиях, начинаю беспорядочно говорить сквозь слезы: