Не то, чтобы я запрещал отмечать дни рождения на рабочем месте... Но только во время обеденного перерыва и чисто символически.
В прошлом был опыт затяжных гуляний, превращавших рабочие места в свинарник, и непрекращающихся после этого сплетен. Теперь мои сотрудники праздновали либо дома, либо в кафе. Но для «своих» я всегда готов был сделать исключение.
Время уже не рабочее, и офис почти пустой. Но меня ждут, расставив на столе разнообразные закуски. Я произношу речь и делаю Татьяне подарок, после чего в непринужденной обстановке мы сидим около часа, болтая обо всем, кроме работы. Но, когда мы с ней выходим покурить, я вспоминаю об одном поручении:
- Петровна, подготовь завтра приказ на премию.
- Не вопрос, Романыч, кому и сколько?
После озвучки она на какое-то время зависает. И я, зная ее столько лет, с удивлением поворачиваюсь, наблюдая, как она в полной тишине делает несколько глубоких затяжек, уставившись на огонек тлеющей сигареты.
- Тань, что-то не так? – Спрашиваю, не получив ни одного комментария на свою просьбу. А уж у нее-то шуток и прибауток на любое событие всегда хватает.
- Стесняюсь спросить, Романыч, за какие заслуги она заслужила твои милости.
Я, не показывая виду, поясняю ситуацию с поставщиками и наведение порядка в делах, отмечая столь странную реакцию Петровны. Никогда она не позволяла себе подобных вопросов, и уж тем более намеков на что-то непристойное. А моя личная жизнь так уж точно никогда не была объектом ее пристального внимания.
- Дим, - начинает она, и я весь превращаюсь в слух, нутром чуя, что сейчас узнаю нечто важное. – Мне проще было бы считать ее стервой, безмозглой курицей или некомпетентной лентяйкой. Только, похоже, она не такая. Сегодня мой день рождения, Дим, и мне можно все… Поэтому я скажу как на духу: она – первая, кого я приняла на работу по протекции…
Я молча смотрю на свою кадровичку, не находя слов для ответа. Это очень странная для меня реакция. Похожая на беспокойство, или, даже... страх. А ведь я никогда и ничего не боялся…
Внутри что-то сжимается тугой пружиной, и я совсем не уверен, что хоть что-то понимаю во всем, что связано с моей новой сотрудницей: где я был прав и не прав, где мои домыслы, а где правда жизни, и насколько они соответствуют действительности, а, главное, что же такое могло заставить моего проверенного кадровика нарушить ради нее свои принципы?
Домыслы о том, кто же мог так сильно за нее хлопотать, рвут выдержку в клочья:
- Кто он? – Спрашиваю, в полной уверенности, что прав.
- Левин Борис Николаевич.
- Это должно мне о чем-то говорить?
- Прости, Романыч, это хирург, который спас мою дочь, и я не смогла отказать, когда он обратился. Именно ему не смогла, понимаешь?
Все мое нутро заливает липким сиропом разочарования. Не в Петровне, а, как ни странно, в рыжей. Или, если быть точным, в том, что я в ней все же ошибся. Или не ошибся, если судить по первому впечатлению. Я думал, она одна на миллион. А получается, - одна из миллиона…Черт, хватит пить, мозги набекрень. Сам не понимаю, что за мысли долбят мозг…
- А к ней он каким боком? – Все же выдавливаю из себя, чтобы, получив ответ, забить последний гвоздь в крышку гроба внутреннего осознания своей правоты.
- Сказал, что пациентка его.
На этих словах мои шестеренки начинают крутиться в обратном направлении, отбрасывая на несколько лет назад, когда Петровна ходила сама не своя от переживаний. Тогда у ее единственной дочери обнаружили рак груди. Я же, выловив ее однажды в офисе, и учинив допрос с пристрастием, отправил во внеочередной отпуск и еле всунул конверт с деньгами, который она поначалу не хотела брать…
- И, что, он всем своим пациентам помогает? – Стоп! Тот самый доктор, что спас ее дочь? У рыжей что-то серьезное???
- Нет, только тем, у кого реальные диагнозы, и которые достойно переносят свою судьбу.
- Хорошо, Петровна, спасибо… - Говорю еле слышно, с трудом переваривая полученную информацию.
- И, это… Тань… Не переживай. Не ты ее приняла, а я. К тому же она прошла собеседование на общих основаниях, и даже не одно, так что все было по-честному.
- Спасибо, Дим! – Говорит она и, поежившись, зовет обратно в офис.
Но я, сказав, что подойду минут через десять, продолжаю стоять на улице у черного хода, напряженно размышляя. Из разговора с Петровной стали понятны две вещи: грудь рыжая, сделала, скорее всего, не из модных соображений. И «достойно перенесла свою судьбу». А это что еще значит? Головоломка, блин!
Так кто же ты такая, Валерия Градова??
ЛЕРА
Утром, пытаясь установить контактные линзы, упускаю одну из них в раковину. И надо же такому случиться, она благополучно уплывает в слив, смытая струей воды. Так что я стою перед выбором: идти в одной линзе или надеть очки.