Мариша гневно восклицает:
- Ты хочешь сказать, что он все время обманывал тебя? Ты поэтому уехала из дома?
- Уехала я для того, чтобы сделать операцию. А про всю эту ситуацию узнала недавно и случайно, когда вернулась домой за документами…
Долгое время мы сидим молча, переваривая каждый по-своему все то, что свалилось на нас троих. Мне очень жаль, что образ отца в их глазах мог пошатнуться, но, в то же время рада, что узнали они все от меня, а не от Лёни, который, намереваясь воссоединиться со своей «великой любовью» мог бы представить все так, как удобно ему, исказив факты.
Когда сумерки прокрадываются в нашу комнату, и детям пора уходить, напоследок они вливают в мою душу новую порцию радости:
- Мам, ничего не изменилось, слышишь, ты даже не думай!
- Муль, мы любим тебя, и никого другого нам не надо!!!
Следующий день снова был днем открытий.
Во-первых, Мариванна рассказала мне о визите босса, и, всячески его нахваливая, рекомендовала повнимательнее присмотреться.
Во-вторых, еще раз поблагодарила за подарок, который помогает ей теперь зарабатывать приличную прибавку к пенсии, занимаясь любимым делом. Оказывается, что, пока я в офисе, она делает на дому маникюр. А заработавшее «сарафанное радио» обеспечивает ей постоянный поток клиенток.
В-третьих, хозяйка поставила меня в известность о том, что скоро уезжает. Новый год на носу, и все праздники она собирается провести у дальних родственников.
И, в-четвертых, около пяти вечера раздается звонок, которого мы не ждем. А на пороге сначала квартиры, а потом и моей комнаты появляется Морозов. С какой-то пухлой папкой. И тортом…
Пока Мариванна суетится на кухне, он, поинтересовавшись моим самочувствием, вводит в курс дела, поясняя, чем мне придется заниматься в ближайшие несколько дней.
Но старушка отвлекает нас, и мы прерываемся, чтобы выпить по чашке ароматного чая со вкуснейшим тортом, а потом снова вернуться в мою комнату…
Босс сидит рядом, на кровати, и его запах щекочет мой нос. Он как будто искушает, напоминая, что так может пахнуть только желанный мужчина, способный подарить множество незабываемых мгновений…
Он что-то говорит, а я не могу сосредоточиться, в то время как он собран, серьезен и настроен на работу. Я же витаю в собственных мыслях, которые сейчас далеки от работы, так же как и мой Эверест от меня…
Только мне кажется, или он смотрит в мою сторону со странным блеском в глазах???
Когда кончик его языка скользит по губам, я припечатываюсь к этому зрелищу взглядом. Это вызывает странное томление и новые мысли, не посещавшие меня раньше.
Каковы его губы на вкус? Насколько горячо дыхание? Какие чувства я испытаю, если он меня поцелует???
О, Боже, кажется, он поймал в сачок мои мысли, и, рассматривая сквозь прозрачную сетку, решает, что же теперь с этим делать…
Хотя, может быть, это только кажется, что он что-то решает, а на самом деле все давно решено? И, когда он склоняется все ближе и ближе, я ощущаю себя так, будто оказалась в эпицентре стихии, понимая, что на меня в данный момент неотвратимо сходит лавина, и я не в силах изменить хоть что-нибудь…
Сердце хочет выпрыгнуть из груди. Глупое! Что же ты так разволновалось?
Не успокаивается. Вышло из под контроля, подчинившись инстинктам, заложенным когда-то природой…
Его губы теплые и мягкие…
Такие сладкие, такие желанные…
Касаются нежно, но уверенно, язык скользит по границе, сплетая дыхание с моим, все еще оставляя выбор – капитулировать или остаться неприступной.
Но я, не сомневаясь, впускаю его, желая ощутить все, что он может дать, закрывая глаза и отдаваясь на волю ощущениям…
О, Боже, кажется, у меня кружится голова, когда его язык начинает ласкать меня… Нежный и настойчивый, сладкий и горячий, властный и осторожный…
Он пробует меня на вкус, обнимая губами, и прижимает крепкими ладонями, оказавшимися у меня на спине…
А потом как по щелчку осторожность уступает место напору, жадной требовательности, сводящей с ума. И я отвечаю на это безумие, от которого перед глазами мелькают взрывы искрящих петард.
Это похоже на вспышку, столкновение наших энергий, зажженный фитиль. И, похоже, скоро раздастся взрыв…
То, что происходит со мной сейчас, - стихийное бедствие. Мне неподвластное. Неконтролируемое. Неотвратимое. И я не знаю, что теперь с этим делать. Наверное, поэтому сижу с закрытыми глазами, когда его поцелуй переходит в обычное прикосновение губ, а потом он костяшками пальцев начинает гладить меня по щеке, второй рукой массируя шею.