Когда от нашего стола отходит официант, Дима встает с бокалом в руке и, глядя только на меня, произносит:
- Спасибо всем за то, что пришли разделить мою радость.
О чем это он? Аааа, поняла. Наверное, о вчерашней сделке. Только странно, почему нервничает? Наверное, из-за толпы? Но у него хороший опыт выступлений перед аудиторией. Снова не понимаю…
- Лера, сегодня я хочу отметить твою красоту. Не только внешнюю, но и ту, что есть внутри тебя. Я очень дорожу нашими отношениями и хочу, чтобы они никогда не кончались.
- Я люблю тебя, Лера. И прошу стать моей женой.
Когда на его раскрытой ладони чудесным образом появляется обтянутая бархатом коробочка, я продолжаю сидеть как громом пораженная. Не могу ни пошевелиться, ни слова сказать в воцарившейся тишине под прицелом шести пар глаз. Просто смотрю на Диму, и, когда молчание затягивается, он открывает футляр, являя изящное колечко со сверкающим бриллиантом.
Сидящие за столом дружно рукоплещут. А я нахожу в себе силы встать, чтобы оказаться лицом к лицу во время своего признания:
- Я… Не могу, - говорю еле слышно в стихающих аплодисментах. Но эти слова, как мне кажется, слышны в каждом закоулке зала.
- Но… Почему??? – обескуражено вопрошает он.
- Потому что… Я… замужем, Дим...
ДМИТРИЙ
Не понял, это что сейчас было? Она отказала мне?
Psdz! Приплыли…
- Я замужем, Дим, - крутится на репите в моей башке, пока мысленно пытаюсь ухватить непослушными пальцами заевшую пластинку и раскрошить хрупкий винил, навсегда стерев из памяти этот назойливый звук.
Она стоит напротив живой статуей поверженного ангела с искренним сожалением и глазах, а все вокруг почему-то начинают ржать. В голос, не стесняясь.
Я, блядь, точно, клоун!
Вот сколько раз заставлял себя полистать папку, что лежит в кабинете в верхнем ящике стола, ан, нет, мне ж все время не до этого. А когда руки особенно чесались просмотреть досье, собранное на нее Лукасом, сам себя одергивал. Не хотелось поглядывать в замочную скважину, вынюхивая секреты, которые, я уверен, есть у каждого. Ждал, что со временем сама о себе расскажет. Хотел от нее все узнать, а не выискивать в предоставленной информации щекотливые темы. Только времени нам как раз и не хватило. И я в очередной раз упустил важную деталь. А они все знали. И молчали. Но… Поему молчала она???
В полнейшем недоумении вглядываюсь в нее, выискивая признаки подвоха, но не нахожу ни единого. Она расстроена, и явно испытывает чувство вины. Стоит с потухшими глазами как жертва на заклании.
- Дядя Дима, - раздается сбоку голос малявки.
Поворачиваюсь на инстинктах, не особо соображая, оглушенный собственными мыслями.
- Это ненадолго! – Удивляет меня, вселяя надежду. Она же, по идее, должна быть на стороне отца, разве нет?
- Спасибо, - отзываюсь в ответ, собирая себя в кучу, и злобно поглядываю на парочку Беляевых, которые сидят и разве что глазами не хлопают, развлекаясь тем, как я буду выкручиваться. Знали ведь, по какому поводу их пригласил, и, взявшись за руки, наблюдают бесплатный концерт, такие все «белые и пушистые»: «а мы – что? Мы – ничего. Так, мимо проходили… Вот, сидим, кушаем…»
Только злиться на них не получается. Хоть убей! Но и отступать я, несмотря на препятствие, не намерен.
- Тогда будем считать, что сегодня наша помолвка. – Произношу во вновь наступившей тишине. - Ты примешь мое кольцо в знак согласия?
Ее глаза вновь загораются светом, что предназначен только мне, и я понимаю, что не все потеряно.
- С радостью, - улыбается она, заново запуская мне сердце.
Надевая кольцо ей на палец, я думал, что у меня случится инфаркт…
ЛЕРА
- Горько! - Неожиданно для всех произносит Иван, и Дима целует меня на глазах у всей честной компании, вызывая странное смущение. Но никто не заостряет на этом внимание, кроме меня, похоже, все рады за нас и воспринимают эту ситуацию абсолютно нормально.
Мы отдыхаем в теплом семейном кругу. И я прихожу в спокойное состояние после пережитой бури. Лишь до тех пор, пока столик перед нами не занимает разодетая парочка, лишь мельком взглянув на которую безошибочно угадываю Яну и Леонида.
Сегодня страх цепкими крючковатыми пальцами сковал мое сердце, когда я представила, что Дима, оскорбившись в своих чувствах, не поймет меня. Он сдавливал все сильнее, когда я думала, что он оскорбится, не даст возможности объясниться и уйдет из моей жизни. Тогда я поняла, что страшнее потери Димы в моей жизни ничего произойти не может.
А сейчас, когда напротив меня маячат лицо Яны и спина Лёни, я думаю, что страшнее могут быть только боль и разочарование моих детей.