Засмеялись оба: и альпинист с мировым именем, и человек, который только собирался им стать. Их на один момент сравнил юмор.
— Я знал про все эти опасности, — заговорил Рашид, услышав в настроении Абрамова отрицательный ответ, — но бывают же исключительные моменты.
— Бывают, мой друг, — согласился Аврамов. — Бывают: идешь под дождем и тебе по фигу, то ли от счастья, то ли от беды. Но не нужно испытывать судьбу. Вот такой вопрос, Рашид, который я всем задаю. Ты знаешь, есть такой чемпион по боксу — Кличко?
— Конечно, знаю, — Рашид улыбнулся.
— А вот, как думаешь: сможет ли какой-нибудь здоровяк с улицы выйти на ринг и победить его?
Рашид задумался, как ответить, чтобы не обидеть его, потому что в ответ он знал одну замечательную и исключительную историю. И после этого Аврамов не стал бы задавать свой излюбленный вопрос другим.
— Да, может, — ответил Рашид.
Аврамов, не ожидавший такого ответа, скривил лицо, сохраняя улыбку ради вежливости.
— Как такое может быть? — спросил Аврамов в недоумении и хмыкнул
— Вы знаете, есть такой чемпион по вольной борьбе Александр Медведь?
— Знаю, — подтвердил Аврамов. — Самый титулованный борец мира: пятикратный чемпион мира и трёхкратный чемпион олимпийских игр из Белоруссии.
— А вы не слышали ничего про дагестанского борца Сураката Асиятилова?
— Слышал.
— Он первый, кто положил Медведя на лопатки. Его заметили, когда он в селе крутил всех: и больших и малых. И опытных и титулованных борцов. Он не знал, кто такой тренер; он не знал, что такое спортзал, что такое техника — просто самородок. Никто не ожидал, что он его победит.
— А дальше что было, не хотите рассказать?
— А что было? — спросил Рашид.
— В следующем бою Суракат проиграл Александру, — с умыслом произнес Аврамов, — и тогда он сказал крылатую фразу: «Александр меня переиграл не силой мышц, а мозгами». Вспомните бой в Африке: Мухаммед Али и молодой Форман, который ударом мог убить быка. И в этом бою все делали ставки на Формана, а болели за Мухаммеда Али и он не подвел своих болельщиков — он переиграл Формана не силой, а мозгами. Так что всякое бывает в спорте и в жизни тоже. Альпинизм тоже спорт и здесь нужны мозги не меньше, чем в другом виде спорта, потому что одна ошибка и ты труп. Мой совет, Рашид — не торопись и желаю тебе, чтобы ты тоже сделал это и ощутил всю прелесть от пребывания на вершине мира. Это особенное чувство, когда тебе наплевать на мороз, на ледышки, которые сосульками повисли у тебя на бороде, в усах и бровях и на пронизывающий ветер, который норовит объять тебя в свои объятия и оторвать твои ноги от краешка земли в бездну…
Рашида после неудачной беседы с руководителем клуба «Семь вершин» в Москве ничего не удерживало. Выйдя из офиса, он поймал такси, погрузился на заднее сиденье машины и буркнул:
— Отвезите меня домой.
Таксист странно посмотрел на Рашида.
— А где ваш дом?
— В Дагестане.
— О! Я туда не поеду. Ни за что. Ни за какие деньги.
Потому что это очень далеко, парень.
— Тогда отвезите меня в аэропорт.
— Вот так бы и сказал сразу. Чё время терять? Я вижу у тебя проблемы, парень? — И он, резко двинув ладонью на руле, влез в поток машин.
— Людей нет без проблем, — заметил Рашид. — А я сам сделал себе проблему.
Таксист засмеялся, ловя в зеркало заднего вида лицо Рашида.
— Женщина?
— Нет.
— Мужчина?
— Нет.
Таксист хмыкнул.
— Интересно, а кто тогда?
— Гора Эверест.
— О! Шляпу снимаю, — проронил таксист, трогая кепку за козырек. — Альпинист, значит. Вы настоящие герои. А не те, кто устраивает шоу на телевидении. — Он не успел проскочить перекресток: загорелся светофор. — Я здесь обычно подбираю альпинистов и знаком с Аврамовым. Все к нему. Очень порядочный и честный человек. Попадают и иностранцы, чудаки тоже. Я слышал много страшных историй от них.
— Например? — спросил Рашид
— Ну, про этого… про черного альпиниста ничего не слышали? Как он в горах преследует альпинистов: сбрасывает их с гор, перерезает стропы, пугает душераздирающим воем среди ночи? — спросил таксист.
— Я еще не альпинист. Аврамов не принял меня в клуб, — пожаловался Рашид. — Поэтому и не знаю. Мне нужно в этом сезоне обязательно подняться на Эверест, а он говорит, что надо подождать два года.
— А с чем связана такая спешка?