Всё дно трещины засыпано обломками льда. Тщательно страхуясь, движемся по ним, пытаясь отыскать удобное место подъёма на противоположный борт. Находим его, пройдя метров сто пятьдесят. Стена здесь положе, и нам удаётся подняться по ней на передних зубьях кошек. Дальше путь лежит без набора высоты, в обход трещин.
Вот он — Западный цирк! Склоны Лхоцзе просматриваются от вершины до самого ледника. Где-то здесь все предыдущие экспедиции устанавливали лагерь 6100. Ещё час бродим, обходя широкие трещины. Наконец выходим на плато. Ледопад пройден! Рассматриваем лежащую перед нами снежную равнину. Пытаемся обнаружить хоть какие-нибудь следы предыдущих экспедиций, остатки лагерей. Ничего. Садимся на снег, любуемся южными склонами Эвереста. Величественная треугольная пирамида, чёрная, без снега. Теперь до неё — лишь пять километров снежной равнины.
В 11.00 связываемся с базой, принимаем поздравления. Ещё некоторое время разглядываем стену и начинаем спуск. Движемся максимально быстро. Хочется как можно меньше находиться в опасных местах, среди “живых” ледяных глыб. Спустившись на 5800, сбавляем темп. Оглядываемся назад. Навешенная нами красная верёвка хорошо видна издалека.
Встречаем Эдика, Колю и шерпов. Они провесили верёвки на серединное плато и принесли сюда лестницы. Таким образом, наша база переместилась ещё выше. По связи узнаём, что пришли большая часть ребят и небольшой караван. В лагере готовятся ко дню рождения Миши Туркевича. Мы тоже хотим принять участие в этом мероприятии. Спустившись в трещину, срезаем метров сорок перильной жёлтой верёвки, оставленной кем-то из наших предшественников. Этот дар ледника несём новорождённому.
С удивлением обнаруживаем, насколько изменился наш базовый лагерь. Появилось множество новых палаток. Лагерь напоминает сейчас муравейник. Ещё издали замечаем непрерывное движение людей по всей территории. Идёт сортировка и разбор грузов, благоустройство лагеря. Носильщики получают расчёт за доставку грузов. Вниз цепочкой уходят люди и яки. Кое-кто, напротив, подымается к лагерю. Многоголосый людской шум, от которого мы успели отвыкнуть. Радость встречи, рукопожатия. Вот мы опять все вместе.
По негласному правилу сразу же идём в столовую. Все уже в курсе, что меню наше все эти дни не отличалось особым разнообразием. И потому первый вопрос: “Чего хочется?” — “Конечно, молока”, — отвечаем мы, и Казбек Валиев тащит банку молока. Расспросы: “Как стена? Как Эверест?” Улыбаемся, глядя друг на друга: “Хорошая стена — чёрная”.
24 марта. Выходим впятером. На 5800, когда кончилась обработанная часть маршрута, мы связались верёвками. Первой шла связка Балыбердин — Овчинников, за ними — наша тройка: Шопин — Чёрный — Мысловский. Нас ждала почти не обработанная 60-метровая ледовая стена после гигантской трещины — “Ужас Хиллари”. На стене закреплена всего одна верёвка, а рюкзаки у нас по 20 килограммов (снаряжение для лагеря-1 — снежные крючья, примусы, верёвки, палатка, да ещё свои продукты на три дня).
В 11.00 связываемся с базой, принимаем поздравления. Ещё некоторое время разглядываем стену и начинаем спуск. Движемся максимально быстро. Хочется как можно меньше находиться в опасных местах, среди “живых” ледяных глыб. Спустившись на 5800, сбавляем темп. Оглядываемся назад. Навешенная нами красная верёвка хорошо видна издалека.
Встречаем Эдика, Колю и шерпов. Они провесили верёвки на серединное плато и принесли сюда лестницы. Таким образом, наша база переместилась ещё выше. По связи узнаём, что пришли большая часть ребят и небольшой караван. В лагере готовятся ко дню рождения Миши Туркевича. Мы тоже хотим принять участие в этом мероприятии. Спустившись в трещину, срезаем метров сорок перильной жёлтой верёвки, оставленной кем-то из наших предшественников. Этот дар ледника несём новорождённому.
С удивлением обнаруживаем, насколько изменился наш базовый лагерь. Появилось множество новых палаток. Лагерь напоминает сейчас муравейник. Ещё издали замечаем непрерывное движение людей по всей территории. Идёт сортировка и разбор грузов, благоустройство лагеря. Носильщики получают расчёт за доставку грузов. Вниз цепочкой уходят люди и яки. Кое-кто, напротив, подымается к лагерю. Многоголосый людской шум, от которого мы успели отвыкнуть. Радость встречи, рукопожатия. Вот мы опять все вместе.