По негласному правилу сразу же идём в столовую. Все уже в курсе, что меню наше все эти дни не отличалось особым разнообразием. И потому первый вопрос: “Чего хочется?” — “Конечно, молока”, — отвечаем мы, и Казбек Валиев тащит банку молока. Расспросы: “Как стена? Как Эверест?” Улыбаемся, глядя друг на друга: “Хорошая стена — чёрная”.
24 марта. Выходим впятером. На 5800, когда кончилась обработанная часть маршрута, мы связались верёвками. Первой шла связка Балыбердин — Овчинников, за ними — наша тройка: Шопин — Чёрный — Мысловский. Нас ждала почти не обработанная 60-метровая ледовая стена после гигантской трещины — “Ужас Хиллари”. На стене закреплена всего одна верёвка, а рюкзаки у нас по 20 килограммов (снаряжение для лагеря-1 — снежные крючья, примусы, верёвки, палатка, да ещё свои продукты на три дня).
Под ледовой стеной мы застопорились. За счёт силы Бэлу удалось подняться по верёвке с зажимом, не снимая рюкзака. Он помог выбраться Овчинникову. С большим напряжением я тоже поднялся на стену с рюкзаком. Особенно трудно далась щель под нависающей ледовой глыбой в середине верёвки. Эту щель трудно одолеть с рюкзаком. Колин рюкзак пришлось вытащить на верёвке. Он поднялся ко мне налегке. Рюкзак Эдика мы вытянули вдвоём.
По ходу дела повесили в трудных местах несколько верёвок, закрепляя их на ледобурах или снежных крючьях. Теперь нам предстояло преодолеть широкую ледовую трещину. Сначала надо было спуститься на длину верёвки, затем пройти метров 150 по длинному снежному мосту между глыбами льда и далее — вверх, на двадцатиметровую стенку. Её приходилось преодолевать на передних зубьях кошек. На этой стенке Бэл оставил для нас закреплённую верёвку.
Я тащил с собой кинокамеру “Красногорск-3” с мощным телеобъективом, чтобы снимать кое-что на ходу. Эти дополнительные 3,5 килограмма висели у меня на шее. Когда я выбрался из трещины, Бэл с Овчинниковым уже ушли вперёд. У Бэла кончились ледобуры и снежные крючья, и последнюю верёвку он закрепил довольно оригинально: вырыл в снегу яму, заложил в неё каримат (Подстилка из пенистого полиэтилена, применяемая для ночёвки в палатке) и, привязав к нему верёвку, завалил снегом.
Обнаружив в снегу каримат Бэла, я сразу подумал о том, что нам плохо придётся на ночёвке: впятером на четырёх кариматах будем мёрзнуть. Решил забрать его, а верёвку закрепить на своём ледорубе. Принял Колю, затем Эдика. Пока я менял закрепление верёвки, первым двинулся Эдик, за ним — Коля. За нами шла группа Онищенко (Слава Онищенко, Валера Хомутов, Володя Пучков, Лёша Москальцов и Юра Голодов). Как раз появилась голова Славы.
— У тебя есть крючья? — спросил я.
— Есть.
— Тогда забери мой ледоруб.
И опять наш путь лежал через трещины. Одна из них — широкая, со снежным козырьком. Видимо, без ледоруба я почувствовал себя не слишком уверенно. Шагнул как можно шире, но попал на козырёк и почувствовал — валюсь вниз. Стены гладкие, скольжу вдоль, пытаясь задержаться. Раздвинул пятки, чтобы заклиниться. Боюсь, что кинокамера ударит по голове, но она, к счастью, упала на рюкзак (его подняло чуть не на самую голову). Проскользил вниз метров на пять и заклинился. Подёргал верёвку. Чувствую — Коля уже закрепил её. Надо вылезать, но сначала освободиться от рюкзака, не упустив его. Самостраховкой прицепил рюкзак к беседке (Нижняя часть страховочной системы альпиниста), но прежде застраховал кинокамеру. Рюкзак повис на уровне ног. Я обрёл свободу движений. Надел на верезку зажим, поднапрягся и вылез. Наверху отряхнулся от снега, надел на плечи рюкзак, и мы двинулись дальше.
К 12 часам пришли в промежуточный лагерь 6100. Он на фирновом плато, напоминающем памирское, только поменьше. Здесь мы оставили в прошлый раз палатку и стойки. Ещё одну палатку принесли в этот раз.
Солнышко скрылось, и погода начала быстро портиться: наполз туман, поднялся ветер. Спешим поставить обе палатки. Хочется поскорее залезть внутрь. Как раз к этому времени подошла группа Онищенко. Это был их первый выход. Они сбросили снаряжение и заторопились вниз.
Мы предполагали добраться сегодня до 6500. Но из-за непогоды пришлось заночевать здесь (на 6100). Отсюда до 6500 — километров пять ходьбы по плато. Правда, предстоит преодолеть два снежных взлёта — две ступени. Но это завтра.
В палатках тепло, просторно. Ночь спали хорошо.
Проснулись утром — метёт. Видимости никакой, и очень холодно. Но всё же решили идти наверх. Время поджимает. Вышли часов в девять, на ходу наконец согрелись. Дорогу знают Овчинников и Мысловский. В позапрошлом году они прошли этот путь во время разведки маршрута. За ориентир — склоны Нупцзе. После подъёма на первую ступень надо пересечь плато в направлении Эвереста. Им запомнилось множество трещин на плато. Но сейчас всё засыпано снегом, и никаких обходов искать не надо. Тропа наша получилась прямой. Шли в связках, страхуя друг друга на случай закрытых трещин. Но, к счастью, никто не провалился. Иногда приходилось останавливаться, ждать разрывов в блуждающем тумане, чтобы не потерять ориентиры. Туман обманывает: всё кажется гораздо дальше, чем на самом деле. Часов через пять достигли морены. 6500!