Я предлагаю свой вариант: взять все четыре имеющиеся у нас верёвки и выйти на дальнейшую обработку пути, затем установить вторую палатку в лагере-3 и спуститься на ночёвку в лагерь-2. Ночёвка на 7350 должна помочь нам восстановиться. Эдик и ребята согласились с моим вариантом, вышли на связь. Руководство поддержало нас.
Прошу дать мне возможность разобраться с кинокамерой. До сих пор я работал только с кинокамерой “Красногорск-3”, сейчас у меня кассетная камера “Красногорск-2”. Надо зарядить её. Я должен двигаться за первой двойкой и снимать её работу. Мне очень хочется зафиксировать на плёнке момент, когда советские альпинисты впервые пересекут рубеж 8000 метров. Коля остаётся готовить площадку для второй палатки.
Заряжаю кинокамеру, начинаю обуваться и вдруг обнаруживаю, что Эдик ушёл в моём правом ботинке. У него размер ноги 42-й, у меня — 44-й. К моему величайшемy огорчению, историческая киносъёмка отменяется. Делюсь своей бедой с Колей. Навожу порядок в палатке: складываю спальные мешки, чтобы сохранить их сухими. Что же делать с правой ногой? Обматываю её свитером, а сверху надеваю капроновый мешок из-под продуктов. На левую ногу натягиваю ботинок и в таком виде вылезаю из палатки. Вместе с Колей делаем площадку. Но очень быстро нога начинает мёрзнуть. Приходится лезть в палатку, разматывать защитную упаковку и оттирать ногу. И снова заматываю её и присоединяюсь к Коле. Процедуру оттирания приходится повторять ещё не раз: очень легко отморозить пальцы.
Начинаю готовить обед. К возвращению Бэла с Эдиком уже стоит вторая палатка, готовы суп и чай. В 14.00 — дневная связь. После неё уходим вниз.
Вечером отдыхаем в лагере-2. Много пьём. Чувствуется сильная усталость. Коля совсем осип. Мы с Бэлом ночуем в одной палатке, Эдик с Колей — в другой.
12 апреля. Коля совсем потерял голос. Посоветовавшись с Эдиком, он решил идти вниз. А мы берём по четыре верёвки и начинаем подъём. Уже на первой верёвке я почувствовал себя обессиленным. Очень беспокоит колющая боль в области живота слева. Приходится отдыхать через каждые два-три шага. Ощущение такое, словно приходится пробиваться через стену сжатого Воздуха. Любое движение требует усилий.
На конце пятой верёвки поджидаю Эдика, поднимающегося следом за мной.
— Как дела? — спрашивает он.
— Чувствую себя выжатым.
— Спускайся вниз. Подыши кислородом. Оставляю свои верёвки и спускаюсь к палатке. На спуске неотвязно преследует мысль: “Мне ещё аукнется это возвращение”. С трудом добираюсь до палатки. Боль в левом боку складывает меня пополам, не даёт двигаться. Приходится пережидать приступы. Утро было тёплое, и я уселся около палатки. Немного отдохнув, залез внутрь, начал разжигать примус и уснул. Усталость брала своё. Не знаю, сколько времени я проспал. Очень хотелось пить. Попил и снова уснул. Проснулся лишь в начале четвёртого. Не на шутку забеспокоился. Рация у Бэла. До лагеря-3 мне уже не успеть подняться. Базовый лагерь ничего не знает обо мне, и вероятно, ночью меня начнут искать. Единственный выход — спуститься до вечерней связи (19.00) на 6500.
Я понимал, что надо торопиться. Спуск начал в 16.30. Снова колющая боль в боку. На каждой верёвке приходилось отдыхать несколько раз. Пройдя пятнадцатую верёвку, увидел, что солнце заходит. Необходимо было спуститься со стены на ледник засветло. Но у меня это не получалось. На лёд вышел в темноте. Добраться к связи до 6500 не успел. Достигнув палатки лагеря-1, я швырнул в неё рюкзак, затем ввалился сам. Все вытаращили на меня глаза. Сначала не узнали, потом раздался дружный вздох облегчения. И тут же Валиев сообщил по рации Тамму: “Шопин пришёл”.
Оказалось, что искали Эдика и меня. Бэл поднялся в лагерь-3 и очень долго ждал Эдика. В 19.00 он передал по рации, что Мысловского нет. И конечно, все забеспокоились. Из-за этого продлили связь. Оказалось, что Эдик уснул где-то на перилах во время подъёма к лагерю-3. Не дождавшись Мысловского, Бэл в сумерках начал спуск и здесь столкнулся с Эдиком. На 7800 они поднялись вместе и здесь заночевали. С этого момента им предстояло работать на такой высоте вдвоём целый день и две ночи. (Ночь без кислорода — это тоже работа.) Вероятно, здесь Бэл почувствовал, что сможет работать на высоте без кислорода.
На 6500 собралась группа Валиева, шерпы и мы с Колей Чёрным. Когда выяснилось, что оба “пропавших” найдены, все наконец успокоились. Организовали общий ужин. Но есть я ещё не мог. Валера Хрищатый подал мне в спальный мешок кружку со смесью, которая, по его словам, способна поставить на ноги любого обессиленного (молоко с мёдом и маслом). Выпив её, я уснул.