Итак, в 15.35 они начали спуск с вершины. А вскоре Володя понял, что сил у них может не хватить. У Эдика кончался кислород. Сам Балыбердин днём всегда работал без кислорода.
Около 17 часов вновь заработала рация. Балыбердин вызвал базу. Его слушала и группа Валентина Иванова, уже поднявшаяся к этому времени в лагерь 5. Володя информировал, что движение происходит чрезвычайно медленно. Если дело пойдёт так и дальше, то не исключена холодная ночёвка. Это уже был сигнал тревоги. Холодная ночёвка вконец вымотанных людей, на высоте 8500 метров, без кислорода — практически невозможное дело. Вот отрывок записи этого сеанса связи.
Балыбердин. Я думаю, что до восьми тысяч четырёхсот метров мы не спустимся. Вышли бы навстречу с кислородом, что ли. И если есть у вас возможность, то что-нибудь горячее, чай какой-нибудь. Как поняли?
Иванов. Хорошо, мы сейчас что-нибудь сообразим.
Тамм. А где вы сейчас? На сколько вы от вершины спустились?
Балыбердин. Я оцениваю высоту восемь тысяч восемьсот метров.
За два часа они спустились только на пятьдесят метров! На равнине это эквивалентно примерно одному шагу в минуту.
Тамм. Понял, понял. Как идёт Эдик?
Балыбердин. У него кончается кислород.
Трудно не оценить деликатность ответа!
Тамм. Ясно, ясно! Имей в виду, что мы всё время на связи, но главное — с Валей связь поддерживай.
Разговор между Таммом, Балыбердиным и Ивановым продолжался ещё некоторое время, потом база вызвала Иванова.
Тамм. Валя, одной двойке надо выходить вверх. Второй, может быть, пока не двигаться. Запас кислорода взять из расчёта спуска двоих. Как понял?
Иванов. Понял.
Кислород в баллонах был основным грузом, который каждая группа, ценой больших усилий, выносила в верхний лагерь для того, чтобы идти затем на вершину. Кислород был здесь основной ценностью и дефицитом. Группе, выходящей навстречу первой двойке и спускающейся с ней, не должно было хватить кислорода (даже если останутся силы!) для того, чтобы вновь пойти потом на вершину. И это понимал, конечно, Балыбердин.
Балыбердин. Мне, видимо, кислорода не надо. Мне бы попить или поесть что-либо горячее, слегка так, восстановить силы.
Тамм. Володя, это пока, а позже нужен будет кислород. Сэкономишь — очень хорошо. А немножко подпитаться нужно. Сложно будет спускаться, а если ночь холодная — совсем трудно будет.
Молчание.
Балыбердин. Валя, решайте сами, а мы пока продолжим спуск.
Темнело. Вскоре Балыбердин вышел на связь и узнал, что двойка Бершов — Туркевич движется к ним с кислородом, питанием и медикаментами. Володя беспокоился, что они могут разминуться в темноте, из-за ветра не услышать друг друга. Удалось связать их с Бершовым, и с тех пор всё затихло.
Почти два часа от них ни звука. Я мотаюсь по лагерю и не могу отвести глаз от далёкого предвершинного гребня. Как и луна, он время от времени пропадает в жутком вихре несущихся там облаков. Кое-кто уже потянулся из “кают-компании” к своим палаткам. Очередной раз дойдя до “кхумбалатории”, собрался развернуться, когда наконец-то шипение прекратилось. Раздался голос Балыбердина. Он заметно торопился. Сразу же попросил отвечать без задержки, так как “питание сейчас сядет и связи не будет”. Сообщил, что они встретились, получили горячее и кислород. Теперь могут идти вниз сами. Потом неожиданно передал, что Бершов просит разрешить их двойке подняться на вершину: “Она здесь, рядом”.
Промелькнула мысль: “Тоже мне, придумали! До лагеря-5 уставшей двойке ещё идти да идти. Нельзя считать, что критическое положение миновало, ведь впереди ночь. А они — вверх!” Пока всё это ещё прокручивалось в сознании, ответил: “Нет!” И тут услышал голос Серёжи Бершова, прервавшего Балыбердина: “Евгений Игоревич, почему нет, сейчас луна светит и ветер стих. Мы быстро наверх — и догоним ребят”.
Действительно, почему нет? Надо подумать, но всё время мешает, просто давит мысль, что связь сейчас может прекратиться. Чувствую, что кто-то, услыхав наконец разговор, подошёл и стоит рядом. Кажется, это Кононов. Так почему же всё-таки нет? Допустим, они спускаются в пятый вчетвером, а там ещё двое. Шесть человек в маленькой палатке. Двое из них предельно уставшие и беспомощные. Это не отдых перед тем, как одним продолжить долгий спуск, а другим идти на штурм. А кислород! Хватит ли его? Если первая двойка, как они говорят, спустится сама, то можно успеть отдохнуть, пока вернутся с вершины Бершов и Туркевич. А там уже будет время выходить вверх Иванову и Ефимову. В палатке вновь останутся четверо. Так же, как и мгновением раньше, это только “варилось” в голове и окончательно не созрело, когда задавал Бершову вопрос: “А сколько у вас кислорода?” Он ответил сразу: “По триста атмосфер на каждого”.