Так скончавшегося брата отнесли на гору без псалмопения, как велел преподобный Пахомий, и там похоронили молча.
4. Из Отечника
Когда авва Арсений умирал, то сказал своим ученикам:
— Не хлопочите о трапезе любви в память обо мне. Если я сам сотворил любовь, то обрету любовь.
Когда ученики увидели, что он уже при смерти, то пришли в смятение. Но авва Арсений сказал им:
— Еще не пришел мой час. Когда придет, я скажу вам. А если вы отдадите мои останки кому-нибудь, поведу вас на суд к престолу страшного Судии.
— Но что же нам делать, — спросили ученики, — если мы не умеем устраивать похороны?
— Неужели вы не сможете привязать меня за ноги и втащить повыше на гору? — спросил старец.
Когда он уже готов был закрыть глаза, братья заметили, что он плачет, и спросили:
— И тебе страшно, отче?
— Поистине, этот страх пребывает со мной с тех пор, как я стал монахом, — ответил он и с этими словами умер.
2. Рассказывал кто-то из отцов, что был один отшельник в пустыне под Нилополем, и ему прислуживал верующий мирянин. В городе Нилополе жил один человек, богатый и нечестивый. И вот он умер, и с ним прощался весь город во главе с епископами, с факельным шествием и каждением.
Прислужник пустынника как обычно ушел в город за хлебом. Когда он вернулся, то увидел, что старца загрызла гиена.
Он пал ниц перед Богом и сказал:
— Не встану, Господи, пока не известишь меня, почему нечестивого похоронили со столь великой пышностью, а трудившийся Тебе день и ночь умер столь жалким образом.
Ему явился ангел Господень и сказал:
— Этот нечестивец совершил немного добра и получил за него воздаяние на земле, а там к нему уже не будет никакого снисхождения. Подвижник же был человеком, украшенным всякой добродетелью, и прегрешения его ничтожны, и за них он получил воздаяние здесь, чтобы явиться чистым перед Богом.
Услышав такой ответ, мирянин ушел, прославляя Бога за Его праведные и непостижимые суды.
3. Рядом с одним усердным и всегда скорбящим братом жил другой. В один из дней, собираясь сходить в крепость, он попросил усердного:
— Брат, сотвори милость и позаботься о саде, пока я не вернусь.
— Не беспокойся, — ответил тот, — я позабочусь о нем, как смогу.
Садовод ушел, а тот подумал про себя: «Смиренный человек, тебе выпала такая возможность помочь брату и позаботиться о саде». Но, встав вечером на правило, он со слезами пел и молился до самого утра и так же провел и весь следующий день, ибо то был святой воскресный день.
Вечером вернулся сосед и увидел — дикобразы опустошили сад.
— Да простит тебя Бог, — сказал он, — что ты не присмотрел за садом.
— Ведает Бог, авва, — ответил тот, — я сделал все, что от меня зависит, и следил, чтобы наш маленький садик принес плоды.
— Да, да, конечно, брат, но он весь опустошен.
— Знаю, — заметил молитвенник, — но верю Богу, и наш сад расцветет снова.
— Тогда пойдем, хоть польем его, — предложил садовник, а тот ответил:
— Ты иди поливай сейчас, а я потом — ночью.
А на дворе стояла засуха, и садовод весьма беспокоился, поэтому сказал:
— Поверь, брат, если Бог не поможет, у нас не будет воды летом.
— Увы, — сказал брат, вздыхая, — если высохнут родники сада, поистине не будет нам спасения.
Но «родниками» он назвал слезы молитвы. Когда этот прекрасный подвижник приблизился к смерти, то позвал соседа и сказал:
— Сотвори любовь, никому не говори, что я болею, но оставайся здесь сегодня. Когда умру, возьми мое тело и брось в пустыне, чтобы его пожрали звери и птицы, ибо я много нагрешил перед Богом и недостоин погребения.
— Поверь, авва, не соглашается моя душа поступить так.
— Эта вина на мне, — сказал больной. — Даю тебе слово, если послушаешься и сделаешь так, то я, как смогу, помогу тебе.
Усердный брат умер в тот же день, и брат поступил так, как он просил, и оставил усопшего без погребения нагим в пустыне, ибо они жили в двадцати милях от крепости.
На третий день во сне ему явился отошедший ко Господу и сказал:
— Да помилует тебя Бог, брат, как ты помиловал меня. Поверь, великую милость сотворил мне Господь за то, что без погребения осталось мое тело, сказав: «Ради твоего великого смирения Я велел, чтобы ты был вместе с Антонием Великим». Тогда я попросил и за тебя, и тебе следует уйти из этого места. Оставь чувственный сад и подумай об умном и нетленном саде души. В тот час, когда изошла душа моя, я увидел, что мои слезы погасили огонь, в который меня должны были ввергнуть.