========== 6. Зёрна и плевелы ==========
У нее локоны с золотым отливом и румяные, что по осени свежие яблоки, щеки. И уста, будто самые спелые вишни, и лилейная гладкость кожи. Она изящна и грациозна. И легка поступью. И так похожа на Исабель.
Но мальчику с очами цвета падуба сердце пронзают ядовитые стрелы, едва ли видит ее. Потому как рядом с ней тот, кто тремя днями ранее, холодной ночью огненного Йоля крепко прижимал его к себе, согревая телом своим, да жарким дыханием.
Не забыть отныне Исибэйлу ни той ночи, ни того, как были приняты в родном доме мальчика, как он, наконец-то, мог обнять родителей, ни испытующего взгляда Эвена, когда он спросил его, хочет ли мальчик остаться навсегда в семье и, если так, то молодой лорд готов отпустить его. Никогда не забыть ему, как господин смотрел на него, а Исибэйл, забыв про стыд, гордость и благоразумие, ответил ему вопросом:
— Я в тягость вам стал, господин?..
— Разве ты не желаешь остаться со своей семьей?
— Мое сердце безмерно желает этого. Но позвольте мне остаться в вашем доме. Я все буду делать! Больше никогда не позволю себе и слова против вашей воли.
— Исибэйл, — Эвен, решивший держаться строго с мальчиком, чтобы ни единого сомнения не оставить в верности его выбора, властно сложил на груди руки, что сейчас были спрятаны под плащом из овчины. — Другого шанса не будет. Решайся. Либо сейчас остаешься с семьей, либо навсегда покидаешь ее.
Мальчик тяжело вздохнул, оглянувшись на родной двор. А затем, мешая шепот с мягкостью кружащегося снега, прошелестел замерзающими губами:
— Порой, господин, случается что-то… что-то большее, чем навсегда.
А сейчас мальчик во все глаза смотрел на прибывших в дом хозяев гостей из такого же рода норвежских землевладельцев. И все бы ничего, но была среди них та, от которой Эвен не отходил ни на мгновение.
Невыносимой пыткой было Исибэйлу прислуживать сегодня за ужином. А молодой хозяин, казалось, нарочно ему раздавал поручения за столом, побуждая бедного мальчика без конца натыкаться взглядом на то, какое расположение он оказывал прекрасной юной дочери лорда соседних земель.
С той самой поры, как Исибэйл с молодым Насхаймом вернулись от родителей мальчика, они почти не пересекались, если не считать исполнения обязанностей по дому последнего. При любой такой случайной и краткой встрече Эвен либо смотрел на юного лучника свысока, либо попросту не замечал его.
После всего того тепла, что они разделили на двоих, Исибэйлу, как он ни старался проявлять благоразумие, а было до жгучей соли в глазах и сердце обидно от такого внезапного равнодушия молодого господина.
Теперь еще и это его внимание к прелестной северянке…
Неудивительно, что едва ли отец и сын Насхаймы с гостями покинули обеденный зал, как Исибэйл, кое-как успев помочь Магде с посудой, сунулся в самый дальний закуток дома, где были печи, что отапливали первый ярус дома, и кладовые с припасами, откуда был проход к самой кухне. Там-то его, дрожащего под своим стареньким пледом, закрывшего лицо ладонями, и обнаружил чуть пошатывающийся от выпитого виски Эвен.
— Если бы не наша кухарка, я бы уже отправился искать тебя по двору, — тяжело опускаясь на одно колено, тихо, но строго обратился он к мальчику.
Исибэйл встрепенулся и убрал ладони от лица. Разглядывая сейчас плечи Насхайма, он только продолжал шмыгать носом.
— Поведаешь мне, что случилось у тебя? Или мне догадками себя изводить?
Исибэйл, совсем обмякнув возле согревающей спину горячей печи, вскинул взор на ждущее ответа лицо молодого хозяина:
— Не пристало вам, господин, беспокоиться о ваших слугах… Все у меня в порядке. Просто…
— Просто, ты когда лжешь, у тебя подбородок дрожью исходит, — неожиданно ослабил возникшее между ними напряжение Эвен. У самого тот час же улыбка на лице засияла, да только мальчик от его слов лишь головой поник:
— Простите, если дерзостью покажутся мои слова, но вы ведь не здесь сейчас должны быть… Там вас… она ждет, — почти что со всхлипом выдавил из самой груди Исибэйл последние слова.
Эвен только головой покачал, а затем осторожно обхватил пальцами обе ладони мальчика:
— Но я не с ней сейчас, Исибэйл… Взгляни же на меня, мальчик. Я с тобой.
— Нет… Мне наверное это чудится. Это Один надо мной потешается.-
— Неправда, Исибэйл, я с тобой. Так ответь мне, мальчик: почему же я сейчас с тобой? Ответь мне…
— Я не знаю, господин мой.
— Ох, Исибэйл… Не лги мне. Ты все знаешь… Все знаешь.
И как же сладко и тревожно было держаться за это запястье и с одним лишь желанием, идущим от всего его большого юного сердца, с трепетным благоговением прильнуть губами к ночного небосвода венам и почувствовать, как тонкие пальцы этой руки ласковым бархатом ложатся на щеку. Гладят лоснящуюся кожу. И эти малинового пудинга уста уже в роковой близости от его собственных.
— Не бойся, мой Исибэйл. Я не оскверню тебя… — Эвен тихо коснулся губами бледного лба. — Он не позволит…
— Потому что это то, что зовется «грехом»? — чистые, что лед на озере, слезы задрожали в глазах мальчика.
— Да, Исибэйл… И однажды я уже был наказан даже за помыслы об этом. Его я потерял… — Эвен прижал руку к скрытому под рубахой кресту. А затем в порыве обнял мальчика, крепко стиснув в своих руках. — Но тебя я не могу лишиться.
Как бы ни хотел Исибэйл навечно остаться в этих объятиях, но Эвен отпустил его.
Укрыв мальчика потеплее своим одеянием, он так и оставил его дрожащим даже под теплой овечьей накидкой. Но не холод был виной этой дрожи.
***
Едва ли угасли йольские костры, а дым от них еще не рассеялся, как дом наполнился суетой, что была ничуть не меньше, чем накануне приезда старшего Насхайма. И только на третий день, случайно, от без умолку болтавшей Магды услышал, что причина тому — скорое отбытие Эвена в земли, что лежали у самого Северного моря. Оттуда, уже весной, он должен будет держать путь через его воды к берегам Скандинавии.
За неделю до дня отъезда молодого господина Исибэйл превратился в совершенно жалкое существо. Неприкаянной тенью бродил по дому, сторонясь людей и в особенности Эвена. Больше всего на свете он отныне боялся встретиться с ним взглядом. Боялся не этих холодных, но оттого не менее прекрасных глаз. Боялся, что в его собственных, почти угасших очах, Эвен прочитает немую мольбу: не покидайте меня.
Мальчик помнил, что в то черное утро твердо решил не оставлять своего укрытия с тех самых пор, как помог Магде управиться с ранней трапезой. Младший Насхайм с людьми вот-вот должен был отправиться в дорогу. А Исибэйл, чтобы хоть как-то отвлечься, принялся перебирать пшено. На кухне это было его обычной обязанностью.
— Когда-то один человек сказал мне: «Научись отделять зерна от плевел, Эвен… Если желаешь, чтобы рядом были надежные люди».
Исибэйл так погрузился в свои мысли, что не сразу заметил, как напротив него за грубо сколоченный кухонный стол присел молодой господин.
— Я… — мальчик, пересилив подступающий к горлу ком, выдохнул и продолжил. — Я не сорняки убираю.
— Знаю, — улыбнулся уже по-дорожному одетый Эвен. — Но ты выбираешь лишь самые пригодные, правда? Самые чистые и светлые?
Разве сдержаться юному горячему сердцу в груди? Мальчика заколотило мелкой дрожью:
— Вы правы, господин. Как и всегда правы!.. — давясь слезами, прохрипел Исибэйл. — Вы ведь тоже подпускаете к себе лишь самых светлых и чистых? Непорочных, не запятнанных позором и следами чужих рук!.. — мальчик заслонил лицо ладонями.
— Не всегда так получается, Исибэйл, — Эвен, словно не замечая давно ревущего навзрыд мальчика, почти бесшумно встал из-за стола.