______________________________
*В те времена многие не доживали и до 35 лет, так что 40 — 50 — это был действительно почтенный возраст.
*Дверги — в Скандинавской мифологии — гномы «темного» мира.
*аврора (здесь) — утренняя заря. Аврора — богиня утренней зари в Римской мифологии.
Насчет сцены с прилюдной «поркой» Исибэйла. Не удивляйтесь, но это была совершенно нормальная практика в то время, когда глава дома прилюдно порол провинившихся членов семьи (жену, детей) и простых людей, дабы те «хорошо усвоили урок» таким вот public disgrace (просто «публичный позор», не скальтесь там, пожалуйста, любители *орно роликовDDD))
Комментарий к 3. Наказание
Сразу снимаю вопросы про бедную девушку, о которой так хвастался Седрик: это не сестра Исибэйла.
Рейтинг NC-21 - не из-за этого наказания.
В следующей части - приезд отца Эвена. И, полагаю, Йоль, вернее, его начало.
А ведь он фактически начался сегодня! И продлится до 1 января))
========== 4. Это солнце не жжется ==========
— Ну, что реветь-то? Прекрати! Много ли проку от твоих слез? А хозяин тебя за дело наказал: ишь, чего удумал! Бросаться с кулаками на самого Седрика, что сидит от господина по правую руку! Эх, ты!.. Ну, будет уже!
Пышащая жаром не хуже раскаленной печи кухарка уже битых полчаса, как могла, успокаивала безутешного Исибэйла, который, как забился в угол, спрятав мокрое лицо в коленях, так и ни разу не поднял головы.
— Да что ж такое-то! Мне еще посуды одной мыть не перемыть после ужина, а он тут потоп устроил! Поревел, и будет! Подымайся! — Магда небольно дернула его за ворот серенькой лейне.
Мальчик, напоследок громко всхлипнув, медленно оторвал заревленное личико от коленей и, утерев его рукавом рубахи, зашевелил губами, глотая последние соленые капли:
— Я бы не в жизнь такого не сделал, Магда… Только этот ваш благородный Седрик, — здесь Исибэйл стиснул зубы, — такого нахвастал о себе… как он с молодой девицей время проводил… а если бы это моя сестра оказалась? Если это Исабель? Как мне было сдержать себя?! А он… Этот ваш господин! Наказал бы, раз на то пошло, но не так… не при всех… задрать лейне, — краснота вновь разлилась по всему лицу, — да… выпороть… а они все… все всё видели и смеялись!.. И вслед мне смеялись!.. Я больше не выйду с этой кухни, Магда… Не выйду!
— Выйдешь! Еще чего! А кто мне помогать будет?! Сейчас же встанешь, охолонишься водой, что с мороза, да и пойдешь таскать все со столов на кухню! И поживей, там! А не будешь слушать, что тебе говорю — так хозяин тебе старый, когда приедет, всыплет пошибче Эвена! Понял?!
— Сказал не выйду и всё! — сквозь новые всхлипы прошипел Исибэйл! Думаешь, я работы чураюсь здесь? Нет. Я и в родительском доме все делал, да только там я был свободен. Нас с сестрой за шестнадцать зим никто и пальцем не тронул, а здесь я, выходит, за все буду получать побои прилюдные?! Да еще с таким позором! Нет уж, дудки! Убить захотят — пусть убивают, да только по мне лучше сгинуть на раз, что терпеть эти издевательства… Все равно я здесь совсем один!..
— Исибэйл, — сделавшись вдруг ласковою, Магда погладила его по плечу. — Ты по дому тоскуешь, знаю, по семье своей… Только ты пойми: раз сам сюда к хозяину пришел, значит, здесь теперь твой дом. И воздухом этим ты дышишь ровно столько, сколько сможешь не навести на себя гнев господ. Я тебе уже говорила: не смотри, что Эвен суров. Коль уж попадешь в руки старика Насхайма, тебя вызволить только он сможет. Но если будешь и с ним непочтителен — пеняй на себя. Никто тебя здесь не защитит.
— Мне все равно уже… Только бы мать с отцом перед смертью увидеть, да Исабель… и пусть делают со мной, что хотят. Нет мне жизни в этом доме никакой. Не хочу так… И хозяин ваш проклятый пусть убивает своими руками меня, если так они у него зудятся до смертоубийства!
— Опять ты за свое! Живи, мальчик, пока живется… Оттуда все равно пути назад нет никому.
Они и не заметили за громкими речами, как на пороге кухни появился молодой хозяин дома.
Первой опомнилась Магда:
— Господин, вы, верно, из-за ужина пришли… Давно уж, поди, закончили, а на столах все не прибрано… Сейчас мы все сделаем, не беспокойтесь!
Но Эвен жестом приказал ей замолчать. Исибэйл, соображая, наконец, что происходит, поднялся с пола и встал прямо, изо всех сил сжимая челюсть, до скрежета зубов, и влажно блестящими глазами, что еще зеленее казались на фоне падуба, раскинутого здесь и там на кухне, как и во всем доме, почти что бросая вызов стоящему напротив него младшему Насхайму.
Долго и внимательно разглядывал Эвен эти такие сейчас ни к месту гордые глаза. Наконец, молча покачав головой, развернулся и на выходе бросил вслед:
— Не управитесь к полуночи — ночевать оба на снегу будете.
Нет, если бы вновь наказание получал он один — Исибэйл бы с места не двинулся. Но сейчас могла пострадать и Магда, а ведь она единственная была к нему за все это время хоть каплю снисходительна. Так что не прошло и минуты, как мальчик уже вовсю сновал от обеденного зала к кухне, принося с собой горы грязной посуды с господскими объедками.
Успели прибрать все задолго до наступления нового дня. Только ночь ту Исибэйл вновь почти всю провел без сна. почти все его мысли были о его семье. И еще о словах Магды. Но почему-то ему не хотелось снискать ни защиты, ни жалости Эвена. Задремал он под утро, желая всего двух вещей: уважения и свободы.
***
С самого утра весь дом стал похож на мельницу. Никому в нем было не найти покоя. Все готовились к возвращению старшего Насхайма.
Только Исибэйл, еще больше опавший в лице и плечах, бродил, исполняя поручения Магды туда-сюда, словно неприкаянный. Невдомек была ему вся эта суета, да и некогда так любимый им приближающийся Йоль не прибавил блеска его потухшим глазам.
Молодого хозяина он, как только мог, сторонился. Если и приходилось оказываться поблизости, прислуживая за ужином, или пересечься с ним в той части доме, где Исибэйлу было позволено находиться, то мальчик неизменно молчал, не опуская взора, как раньше, но все время направляя его куда-то в сторону.
Эвен же, напротив, по-прежнему пристально глядел на него при каждой случайной встрече и все так же неодобрительно качал головой. Правда, с того самого ужина, за которым Исибэйл получил свою наказание, молодой господин ни разу не обратился к нему словом. Он лишь жестом руки указывал, что следует делать. Мальчик наловчился понимать даже такие безмолвные знаки, и потому подобное молчание Эвена было вполне сносным.
В доме вскоре перестали издавать в его сторону обидные смешки и гоготания: все готовились к Йолю и встрече со старым господином.
Довольно странным казалось Исибэйлу, что в то утро, когда на дворе началась вся эта канитель с прибытием господина с его людьми, Эвена в доме не оказалось. Магда шепнула ему, что еще засветло тот снарядился для охоты с луком и умчался со двора.
— Вот уж будут нам зайцы и тетерева, глядишь, и тебе на пирог перепадет! — радостно суетилась она у раскаленного очага.
— Почему он не остался встречать отца? — Исибэйл мало верил в то, что молодой господин будет там охотиться за провиантом. Чутье ему подсказывало, что тот, всего вернее, решил просто пострелять из лука.
— А тебе-то что, а? Какое твое дело совать нос в господские дела! — грубо огрела его на словах кухарка.
— Подумаешь… уж и спросить нельзя, — состроил рожицу Исибэйл за спиной ничего не подозревающей женщины.
— В ссоре они. Давней… Понял? — Магда резко обернулась. — Только, чур, рот на замок! Будешь болтать лишнее — зажарю в этой печи вместо зайца. Веса-то в тебе скоро не больше него будет — клюешь по зернышку, что цыпленок. А прыти и правда — словно в длинноухом. Ясно тебе?
— Яснее некуда, — закатил глаза из последних сил сдерживающий смех Исибэйл.
Но недолго играли улыбки на их лицах.