Происходило что-то очень странное, что-то чертовски странное.
В соседнем доме на порог вышел Кен Маргосьян и, насвистывая, двинулся с ножницами в руках вдоль своих розовых кустов, выбирая цветы.
— Розы у вас в этом году хороши как никогда, — сказал ему Эрвин.
Маргосьян, обычно по-соседски приветливый, даже не повернул головы.
Эрвин подошел к ограде.
— Вы в порядке, Кен?
Маргосьян наконец выбрал розу и осторожно нащупывал место, где срезать. Глядя на него, можно было подумать, что он не слышал ни звука.
— Что за представление? — удивился Эрвин. — Если вы за что-то обиделись…
Тут появилась миссис Семевиков, встречи с которой при иных обстоятельствах Эрвин непременно постарался бы избежать. Она была женщина говорливая и каждый год в фестивальную субботу устраивала благотворительный аукцион детских вещей, пожертвованных ей разными магазинами. В прошлом году она пыталась привлечь и Эрвина, убеждая его, что он должен потратить на благое дело несколько своих рабочих часов. Эрвин пообещал подумать, а потом не отвечал на ее звонки. Она и сейчас наверняка пришла просить о том же. Миссис Семевиков поздоровалась с Кеном и не обратила никакого внимания на Эрвина, хотя тот стоял в пяти шагах.
— Эрвин дома? — спросила она у Маргосьяна.
— Вряд ли, — ответил тот.
— Что за шутки! — возмутился Эрвин, но Кен продолжал:
— Я слышал у него ночью странный шум. Будто там была драка.
— На него это не похоже, — отозвалась миссис Семевиков.
— Утром я стучал к нему, чтобы проверить, все ли в порядке, но он не ответил.
— Хватит, — сказал Эрвин.
— Может быть, он ушел на работу? — предположила миссис Семевиков.
— Я сказал; хватит! — закричал Эрвин.
Его выводило из себя то, что они говорят о нем так, будто его нет. И что за чушь несет Кен про какую-то вчерашнюю Араку? Вчера он совершенно мирно…
Он сбился с мысли, в памяти смутно забрезжило чье-то имя, и он оглянулся назад, на дом.
Флетчер. Господи, как он мог забыть про Флетчера?
— Пойду поищу его в офисе, — говорила тем временем миссис Семевиков. — В прошлом году он мне обещал…
— Послушайте, — взмолился Эрвин.
— …что пожертвует на благотворительность…
— Я не понимаю, зачем вы это устроили, но послушайте меня.
— …несколько рабочих часов.
— У меня в доме чужой человек.
— Прекрасные, между прочим, розы. Вы не собираетесь участвовать в конкурсе садоводов?
Больше Эрвин не мог этого вытерпеть. Он подошел к Кену и заорал:
— Он пытался убить меня!
Потом потянулся через ограду и схватил Кена за рубашку. Точнее говоря, попытался. Пальцы прошли сквозь ткань, сомкнувшись в пустой кулак. Эрвин повторил попытку. С тем же успехом.
«Я схожу с ума, — подумал он. Потом потянулся и ткнул Кена пальцем в щеку. Ткнул сильно, но тот не почувствовал. — Флетчер что-то сделал со мной».
В нем поднималась паника. Нужно немедленно найти виновника и все исправить, пока не поздно, пока не случи лось непоправимого. Оставив Кена и миссис Семевиков беседовать о розах, Эрвин пошел назад по дорожке к парадной двери. Дверь казалась закрытой, но чувства, похоже, окончательно обманули его, потому что через два шага он оказался у себя в коридоре.
Он позвал Флетчера. Тот не ответил, хотя явно был где-то в доме, Эрвин в этом не сомневался. Все углы в холле как-то искривились, а стены обрели странный желтоватый оттенок. Что же это, как не работа Флетчера?
Вдруг он понял, где его искать: в гостиной, где тот насильно его держал, чтобы поиграть с его психикой. В Эрвине закипал гнев — как посмел этот проходимец вторгнуться в его дом и в его сознание? Он решительным шагом подошел к двери. Дверь стояла нараспашку. Эрвин вошел внутрь.
Шторы были задернуты наглухо, так что единственным источником света служил догоравший в камине огонь. Тем не менее Эрвин сразу разглядел своего мучителя. Тот сидел на полу, скрестив ноги, одежда его лежала рядом Сильное тело, заросшее волосами, покрывали шрамы; некоторые из них были длинные, дюймов шесть. Флетчер сидел, закрыв глаза, но белки его двигались. Перед ним лежал холмик экскрементов.
— Ах ты, грязное животное! — в бешенстве завопил Эрвин, но Флетчер не реагировал. — Я не знаю, что за номер ты со мной выкинул, но хочу, чтобы ты вернул все на место. Немедленно, слышишь? — Флетчер открыл глаза на радость Эрвину, которому надоело быть невидимым. — А потом ты должен…
Он замер от омерзения, когда Флетчер зачерпнул пригоршню собственного дерьма и размазал его по животу. Эр-вин отвел глаза, но то, что он увидел, оказалось еще хуже скатологических упражнений Флетчера.
Он увидел тело, лежавшее лицом к стене. Тело, которое он узнал.
Нет слов, способных выразить его ужас, когда он понял, что произошло. Эрвин всхлипнул, но негодяй не обратил на это никакого внимания.
Теперь Эрвин знал почему. Он умер. Его безжизненное иссохшее тело лежало в углу. Он сохранил сознание, потому что оно еще привязано к телу, но для мира живых его больше не существовало. Он стал призраком.
Он сел на пол напротив Флетчера и вгляделся в его лицо. Низкий лоб, уродливый рот — несоразмерно большой, похожий на звериную пасть.
— Кто ты такой? — пробормотал Эрвин.
Усилия Флетчера — теперь Эрвин видел, что тот мастурбирует, — не прошли даром. Дыхание его стало быстрым и прерывистым, оно сопровождалось кряхтеньем. Не в силах наблюдать подобное зрелище, Эрвин поднялся, вышел из гостиной, прошел по коридору и встал на крыльце под лучами солнца.
Миссис Семевиков ушла, Кен направлялся к дому с охапкой роз, и откуда-то доносился тоненький плач. Кому-то больно, подумал Эрвин, и эта мысль странным образом утешила его: приятно сознавать, что страдаешь не один. Он осмотрелся и быстро обнаружил источник звука. Плакали розовые кусты, и Эрвин понял, что мертвые слышат их.
Утешение было слабое. Из глаз потекли слезы; вернее, его сознание вспомнило, как бы он сейчас заплакал, будь у него глаза, Эрвин решил сделать все, хоть вступить в союз с дьяволом, только бы отомстить мерзкому извергу, лишившему его жизни. Не важно, когда и сколько придется ждать. Он заставит этого ублюдка рыдать так, что слезам миллиона розовых кустов не заглушить его воплей.
3
В пятницу накануне фестиваля у доктора Пауэлла всегда выдавался легкий день. В начале следующей недели, сразу после праздников, народу в приемной было полно, и у всех что-нибудь сложное: перед фестивалем люди откладывали болезни на потом, и порезы успевали загноиться, а запоры — вызвать интоксикацию. Но в пятницу к нему обращались только в самых крайних случаях.
Никто из пациентов ни намеком не показал Фебе, что осведомлен о скандале, но она прекрасно понимала, нет в Эвервилле такого мужчины, женщины или ребенка, кто не знал бы о случившемся. Доктор Пауэлл говорил с ней пре дельно кратко. Он сожалеет о смерти Мортона, сказал он, и готов пойти ей навстречу, если нужен отпуск на несколько дней. Феба поблагодарила и попросила разрешения уйти около двух, чтобы съездить в Силвертон в похоронную контору. Ответ, разумеется, был положительным.
На самом деле она собиралась не только в контору. Больше, чем раньше, ей сейчас требовалась помощь человека юридически грамотного, способного прояснить ее положение. И Феба решила: чем ждать понедельника, лучше встретиться с Эрвином немедленно. Неизвестно, что еще случится за семьдесят два часа, какая беда обрушится на ее голову. Лучше сразу узнать, что ее ждет, и подготовиться заранее.