Зейн накрыл голову подушкой.
— Спокойной ночи, Найл.
— Да ладно тебе! — запротестовал тот. — Расскажи мне. — Зейн достал кроссовок из-под кровати и кинул его куда-то в его сторону. — Я говорю про детали, а не про пошлости всякие.
Зейн кинул второй кроссовок. Найл затих.
========== Почему ты пишешь Лиаму? ==========
Гарри чуть ли не запрыгнул на стул рядом с ним во время математики. Стул заскрипел и сдвинулся, ноги зря пытались нащупать опору на линолиуме. Несколько людей оглянулись на них, но Гарри просто улыбнулся и пожал плечами, словно говоря: «А что я могу сделать?».
— Привет, — сказал Зейн и вернулся к листу бумаги перед ним. Он пытался понять, как выдавить из себя пять тысяч слов извинений, но выбора особого не было. На стол перед ним лёг обрывок бумаги. На вопросительный взгляд Гарри ответил:
— Номер Лиама. Не пиши ему с шести до десяти вечера, если он не напишет сам. И не спрашивай меня почему. Я спрашивал у него, и он говорил только о том, что отец не знает про телефон, и Лиам не хочет, чтобы он узнал.
Зейн осторожно сложил листочек и положил его в карман, дважды проверив, не выпадет ли он случайно, пока у него не выйдет вернуться в комнату и внести номер в память телефона.
— Спасибо.
Гарри пожал плечами.
— Да не за что. Лиам мне раз тридцать напоминал, чтобы я дал тебе номер, так что… — улыбка медленно сползла с его лица. Словно ушёл лёгкий на подъём весёлый Гарри со слегка безумным взглядом. Он так внимательно смотрел на Зейна, как никогда раньше, и взгляд этот был пугающим. — Не знаю, дружеские ли у тебя намерения, или нет, но даже не думай его обидеть. Я на пальцах могу перечислить людей, на которых мне не пофиг, и об этих людях я забочусь. Так что если думаешь его ранить, подумай дважды, потому что не с ним будешь иметь дело, а со мной.
Зейн опешил, удивлённый. Какая-то часть его хотела вступить в спор прямо сейчас, но Гарри ему нравился. И, что важнее, Лиаму нравился Гарри, так что поссорится с Гарри значит поссориться с Лиамом. Он не знал, что происходит у них с Лиамом, но обижать его — последняя вещь, о которой думал Зейн. Не то что бы он знал, почему так.
— Я запомню это, — сказал он Гарри.
— Хорошо, — словно кто-то щёлкнул переключателем: перед ним был тот же весёлый смешливый парень. Он достал наушники и отдал Зейну один. — Вот. Тут песня, которую я хотел дать тебе послушать. Она шикарная. Лиам считает, что она хреновая, но он и Курта Кобейна не считает гением, что просто хрень лютая. Я люблю этого парня, но вкус в музыке у него отвратный.
— Стайлс! Что я говорил о музыке? — крикнул учитель, спасая Зейна от отказа.
Гарри закатил глаза, но спрятал айпод с абсолютно неискренним:
— Извините, сэр.
Зейн считал минуты до звонка перед ланчем, потому что как только тот прозвенел, он полетел в комнату за телефоном. Хотелось тут же написать сообщение, но он просто забил номер Лиама и положил телефон в карман. Он не хотел показаться навязчивым. Он не навязчивый, совсем нет.
По пути к кафетерию, а потом и к столику, Зейн понял, что он хочет быть навязчивым. Да. Лиам что-то сделал с его мозгами, и пути назад нет. Да и не хочется ничего менять.
— Кому ты пишешь? — поинтересовался Луи.
— Наверное, Лиаму, — предположил Гарри. — Я дал ему его номер на математике.
Зейн поднял глаза и удивлённо открыл рот. С каких это пор Гарри сидит с ними? Для него это было новостью, но все остальные вполне спокойно сидели, словно такое случалось каждый день.
— Лиаму? — спросил Джош. — Почему ты пишешь Лиаму?
— Да, Зейн, почему ты пишешь Лиаму? — поддел Найл.
— Нет, серьёзно. Почему ты пишешь Лиаму? — включился в разговор Луи.
Зейн смотрел на экран телефона — на слова, которые уже напечатал. «Привет, Гарри дал мне твой номер. Вот и». Интересно, что он ответит?
— Не твоё собачье дело, — ответил он, не признавая, что понятия не имеет, какого хрена сейчас творит. — Не суйте нос не в своё дело. — Он допечатал и спрятал телефон в карман. — А теперь прекратите пялиться.
Найл понимающе ухмыльнулся, а Луи выглядел потерянно.
— Подожди, — он проговорил это слово и склонил голову набок, словно если увидит Зейна с другого угла, поймёт что-то новое. — Он тебе нравится, да?
— Отъебись.
— Да, точно. Разве нет? — спросил он у Джоша и Найла. — У него же на лбу всё написано. Офигеть.
— Почему офигеть? — спросил Гарри.
— Потому что Зейну никто не нравится. Он еле меня терпит, а я его лучший друг.
Зейн нахмурился.
— Ложь. Я не еле тебя терплю. Временами.
— Ты холодная маленькая сучка. И это круто. Я такой же. Поэтому мы и ладим.
Зейн не успел ответить. Телефон завибрировал в кармане, и он никак не мог его достать — дрожали пальцы. Он чуть не уронил его, открывая сообщение, и не осознавал, что на его лице расплылась улыбка. «Не думал, что ты напишешь».
«Почему нет?». Когда он поднял голову, то заметил, как внимательно на него смотрят остальные парни. Зейн немного выпрямился.
— Не смотрите на меня так, — проворчал он.
«Потому что ты очень непредсказуемый: Р», — получил он меньше, чем через минуту.
«Не знаю, хорошо это или плохо. Что ты делаешь в пятницу?»
«Наверное, то же, что и ты».
Кто-то вытащил телефон из пальцев Зейна и Гарри возмущённо крикнул:
— Ты что, флиртуешь с ним?
— Отдай, — он не успел забрать его, так как телефон перехватил Луи. Зейн сдался и осел. Телефона он теперь явно не получит.
— «Что ты делаешь в пятницу, Лиам», — просюсюкал Луи. — «Я хочу написать поэму о твоём лице и заняться с тобой любовью под звёздами».
Зейн приподнял брови и показательно посмотрел на Гарри, прежде чем сказать:
— Соулмейты. Секс на поле. Мне продолжать? — Луи кинул ему телефон, как бомбу, готовую вот-вот взорваться.
Зейн достаточно мужественен, чтобы признать: он так и не поел, читая сообщения от Лиама, отвечая на них и ожидая следующих. И что с того, блять? Большое дело. У людей часто… появляются краши, или как их там. Кому какое дело?
И если весь день он провёл за написанием сообщений Лиаму (с глупой улыбкой на лице), то это тоже никого не касается.
========== Почему ты здесь оказался? ==========
Наверное, самой худшей вещью во всём этом наказании было то, что по ночам к ним приставили дополнительную охрану. Зейн каждую ночь пытался выбраться на улицу, на свою лавочку, но не мог. Кто-то постоянно следил за двумя дверями, выйти незамеченным было невозможно. Это злило и выматывало. Он не мог спать в душной комнате с толстыми занавесками, закрывающими свет звёзд.
К пятнице все они были в ужасном настроении. Ранний комендантский час, долгие отработки и отсутствие сладкого доконало всех. И когда он с Луи, Гарри, Найлом и Джошем стояли у автобуса, всё стало только хуже.
— Мне нельзя пускать никого из этого списка в автобус, — с сожалением сказал им мистер Валкорт. — Джош, ты можешь ехать. Остальные возвращайтесь в школу. У вас отработка через несколько часов.
Зейн медленно покачал головой.
— Нет, нет этого не было… Барнс об этом не говорил!
— Мистер Картрайт, — поправил его Валкорт, — очень чётко объяснил, что каждый, кого внесли в список, должен оставаться в академии, даже в выходные дни. Простите, парни. Тут мои руки связаны. Я не могу пустить вас в автобус.
— Забей, — прошептал Луи. Он взял его за предплечье, но Зейн вырвал руку.
— У меня были планы! Вы не можете так поступать.
— Зейн, я советую вам вернуться обратно с мистером Томлинсоном или я вызову кого-то из школы, чтобы вас сопроводили в комнату, — предупредил Валкорт.
Зейн фыркнул и упрямо отвернулся. Он толкнул дверь с такой силой, что та ударилась о стену. Плевать. Он бесится даже больше от того, что ему запрещают что-то делать, чем если его заставляют. У него правда были планы. Планы насчёт Лиама. Планы о них двоих, может, кино, может, ужине. Хоть что-то. А теперь Лиам будет ждать его на привычном месте, а Зейн застрял на отработке.