— Всё ещё прекрасен. Знали бы вы, что я готов сделать с этим кудрявым ублюдком…
— Кто это? — спросил Найл.
— Гарри Стайлс, — в один голос ответили ему Джош и Зейн.
— И даже не пытайся подкатить к нему, — прошипел Луи. — Я застолбил его ещё в первый год, даже не думай.
— А он об этом знает? — поинтересовался Джош. — Мне-то казалось, он понятия не имеет, кто ты такой.
— Все знают, кто я такой.
Найл закашлялся, и все обратили на него внимание. Он покраснел и выдавил:
— Так вы, парни, типа по мальчикам?
Все трое как-то резко выпрямились. Не то чтобы здесь были какие-то проблемы с гомофобией, но есть пару ребят с такими наклонностями, которых Луи ни раз ставил на место.
— А ты не слышал? — спросил Зейн. — Академия МакКиннон для личностей с гомоэротическими сексуальными девиациями. Ты должен быть геем, чтобы тебя сюда приняли, дружище.
— Я просто спросил, — фыркнул Найл.
— Со всей серьёзностью могу заявить, — раскатисто начал Луи, — у каждого, кто сидит за этим столом, так или иначе был во рту член. Если у тебя с этим проблемы… — он кинул на Найла испытывающий взгляд.
Многие считают, что Луи не опасен, так как он маленького роста и выглядит как милый рубаха-парень. Однако, эти люди ошибаются, и Зейну было жалко тех, кто постарался бы Луи поднасрать — это была громадная, просто смертельная ошибка. Луи просто охуеть какой жуткий, когда того хочет.
— Не проблема. Серьёзно, я, конечно, предпочитаю быть принимающей стороной в членососательных делах, но каждому своё.
Зейн засмеялся, а Джош покраснел, как всегда с ним происходило, когда дело заходило о таких вопросах. Луи кивнул, принимая такой ответ.
— Так почему ты здесь? — спросил Джош, меняя тему, которая явно всем надоела.
— Продавал травку. Мама разоралась, когда узнала, а отец хотел отправить на реабилитацию или типа того, но они пришли к компромиссу и заслали меня сюда. — Он замолчал и посмотрел на остальных. — А вы, ребята?
— Я зарезал ножом какого-то чувака, — ответил Луи с абсолютно непроницаемым лицом.
Найл уставился на него.
— Он сжёг пляжный домик родителей, — сказал Зейн, прежде чем его сосед успел бы испугаться и слинять от них. — Технически, это произошло абсолютно случайно.
— Люблю огонь, — радостно, как ребёнок, заключил Томлинсон.
— Джош клептоман, поэтому у него своя комната. Он угнал машину, и родители тут же отправили его сюда.
Джош мягко улыбнулся.
— Может быть, я бы не воровал вещи, если бы их было не так легко украсть. Кто, чёрт возьми, оставляет ключи от Порше в бардачке?
— А Зейн здесь, потому что ему нравится бить людей, — вёл дальше Луи. — Много людей. А людям нравится бить его в его чудесное личико.
Зейн приподнял плечи, чтобы пожать ими. Технически, это правда, но не то чтобы ему и правда нравились драки. Он просто не любил людей, люди не любили его, и заканчивалось это всё мордобоем. Обычно, били не его. Это, конечно, не единственная причина. Он не особо распускал кулаки, если не был пьян, но вот несколько шотов и он в полицейской машине с разбитой губой и заплетающимся языком. Родителям хватило этого, чтобы посчитать его «неконтролированным».
Честно говоря, таковым он не был. Он думал, что в каждом из нас есть какое-то количество дерьма, которое мы выплёскиваем всю жизнь. Он просто сократил этот процесс. Некоторые пройдут мимо, если им в спину крикнут что-то обидное. А Зейн — нет. Кто-то проигнорирует, если на него будут пялиться с той стороны бара. А Зейн — нет. Некоторые постараются всеми силами избежать драки. Зейн — точно, сто процентов нет. На самом деле, он ввязывался в любую драку, в какую только мог. Ладно, может ему и нравится драться — совсем чуть-чуть. Только если второй человек на самом деле того заслуживает.
— Тогда я запомню, что тебя лучше не выводить, — улыбнулся ему Найл.
— Советую тебе это сделать, — сказал Луи.
Дальше ужин прошёл относительно спокойно. Кое-где случались споры, но за их столом всё было нормально. Найл вписался в их компанию, словно всегда в ней и был. Так с ними всегда происходит. Джош из тех людей, кому все нравятся, а Луи или ненавидит тебя или тут же становится лучшим другом навсегда. Третьего не дано. Зейна же тяжелее покорить, именно поэтому в их группе было всего трое, но Найл, странное дело, ему нравился.
Когда они доели, то вчетвером поднялись в свои комнаты. Джош жил в четырёх комнатах от них, прямо возле общей ванной (самая худшая часть жизни здесь, несомненно), а Луи в другом конце коридора с соседом, с которым он жил вот уже два года.
Найл тут же улёгся на кровати, положив руку на живот. Зейн сделал так же и потянулся за сумкой, чтобы достать айпод. Телефоны в школе запрещены, айподы — разрешены, если у них нет выхода в интернет. Правила тут строгие. Никаких ноутбуков, никаких мобильников. Если хочешь связаться с кем-то из внешнего мира, используй старую телефонную будку внизу или телефон в офисе. Есть компьютерная комната, которую используют исключительно для уроков, и запись на использование компьютеров для рефератов и всякого такого, связанного с обучением. Если заметят, что ты зашёл в какую-то соцсеть — пожалеешь. МакКиннон известен тем, что заставит тебя тысячу раз пожалеть за любое нарушение, так, что повторить его вновь не захочется.
Он долго лежал в кровати. Под кожей неприятно зудело, но пока это можно было игнорировать. Он закрыл глаза и позволил музыке нести его, так как всё ещё пребывал под эффектом травки.
Свет выключался в десять. По комнатам делали обходы, чтобы это проверить. В выходные комендантский час сдвигали к одиннадцати, но в рабочие дни нужно было вставать в шесть, так что вряд ли какой-то дурак хотел бы засиживаться после десяти.
Найл уснул к одиннадцати. Зейн лежал в кровати ровно до 00:07. Он был здесь достаточно долго, чтобы запомнить расписание персонала. Сегодня Джесси работает в первую смену, во второй будет Марк. Они патрулируют коридор, чтобы убедиться, что никто не выйдет из комнаты никуда, кроме как в туалет. Но Зейн знает Марка: в 00:05 тот уходит покурить и не патрулирует коридоры ещё минут пятнадцать. Это даёт пять минут для исполнения задуманного.
Быстрый взгляд на Найла (Зейн уверен, что тот его не сдаст, но не стоит рисковать), и он обувается, забирает свитер из шкафа и тихонько открывает дверь. Задерживает дыхание, прислушивается и, наконец, выходит из комнаты.
Он не пользуется ступеньками, как обычно все делают. Вместо этого Зейн идёт к лестнице для персонала. Внизу студенческой лестницы стоит охранник, так как все верят, что никому не хватит наглости (или глупости) воспользоваться лестницей для персонала. Это не самая лучшая идея, и его легко могут поймать, но Зейн довёл это дело до мастерства. Он знает, что третья ступенька скрипит, а правое перило издаёт меньше шума, чем левое.
Пять минут спустя он уже вдыхает свежий воздух и смотрит на звёзды, яркие и большие, такие бывают только вдали от города. Поворачивает налево, вдоль здания, и тратит немного времени, чтобы найти свои вещи. Уже потеряв надежду и решив поискать утром, когда солнце будет на его стороне, парень нащупывает холодную пластмассовую поверхность. Зейн улыбается, хватает телефон, сигареты и зажигалку и бежит к своей скамейке.
Вокруг расставлены скамейки, на которых можно обедать или сидеть после занятий. Кроме того, чуть дальше есть столики для пикника и трибуны. Его скамейка — ближняя у дверей по дороге к спортзалу. Над ней раскидывает ветки дерево, давая тень в жаркие дни и укрывая от дождя в пасмурные.
Стянув свитер, парень кладёт его в одном конце лавочки, и ложится. Тут намного лучше: звёзды светят сквозь крону деревьев, сверху они, а не скучный белый потолок над кроватью. Он затягивается сигаретой, выдыхает дым колечком и закрывает глаза.
Докурив, он выбрасывает окурок в кусты, чтобы никто не знал, где его секретное место, складывает руки на груди и засыпает, прямо на улице, как любит это делать. С утра он проснётся от громкого звонка на подъём, который невозможно игнорировать, и прокрадётся вовнутрь, как раз вовремя, словно никуда и не выходил.