Евгениан Никита. Повесть о Дросилле и Харикле

Никита Евгениан Повесть о Дросилле и Харикле

Содержание

ДРОСИЛЛЫ и Харикла здесь содержатся
Побег, скитанья, бури, грабежи и плен,
Враги, тюрьма, пираты, голод и нужда,
Темницы мрак ужасный, даже солнечным
⁵ Лучам в нее проникнуть запрещающий,
Ошейник, из железа крепко скованный,
Разлуки тяжкой горе нестерпимое,
Но после все же бракосочетание.

Книга первая

ЕДВА лучи владыки светозарного,
Омытого струями океанскими,
Из нижнего блеснули полушария
И озарили кручи гор окрестные
⁵ И все равнины, далеко простертые,
Как бросились парфяне к Барзе-городу,[1]
Не для осады вовсе или приступа,
Не для того, чтоб рушить стену камнями,
Бросая их орудьями осадными,
¹⁰ Иль чтоб тараном с медным наконечником,
Зубцы ломая верхние, по башням бить
(Ведь трудно было взять им город, скалами
Повсюду окруженный неприступными),
Но чтоб людей барзийских захватить врасплох,
¹⁵ Какие попадутся им вне города,
Со всем добром, какое тут случится взять.
И разбрелися всюду, тихо крадучись
От стен подальше городских, разведчики
Парфянского отряда, неожиданно
²⁰ Начав и красть и грабить всё в окрестностях.
Потом к воротам все сбежались варвары
И, как мисийцы,[2] на добычу бросились.
Тех, кто, бедняги, недругам противились,
Всех тотчас же пронзили и прикончили,
²⁵ Других, связав им руки, увели с собой.
Деревья сокрушали все без удержу,
Хоть видели на них плоды обильные;
Тащили тут же коз они с коровами,
Какие скрыты не могли быть в городе;
³⁰ Хватали женщин вместе с их младенцами.
Вопили в голос матери несчастные,
И горько с ними вместе дети плакали
И тщетно грудь сосали материнскую:
Не сок стекал ведь из сосков питательный,
³⁵ А капли крови лишь по груди капали.
Колосья были сжаты там до жарких дней,
Чтобы пойти на корм парфянской коннице;
И виноград обильный весь до времени
Был там истоптан лошадей копытами,
⁴⁰ Пока опустошали все окрестности
Парфян иноязычных орды дикие.
Чего же больше? А вот те, кому вне стен
Пока еще случилось избежать мечей,
Те сами шею под ярмо подставили,
⁴⁵ Покорно отдаваясь в тяжкий плен, увы,
Свою оплакав сами участь горькую,
А те, кто поспешили скрыться в городе
И убежали от меча парфянского,
Взбежав на стен твердыню безопасную,
⁵⁰ Рыдали горько все над злополучными
Своими земляками, в плен попавшими.
— О, что за участь — восклицали — злобная
Родных жестоко так разъединить могла?
Эриния, Аластор,[3] иль Судьба, увы,
⁵⁵ Свободных отдала на рабство варварам?
Кого теперь оплакать надо горестней?
Мечом убитых? Или тех, кто взяты в плен?
Жен овдовевших? Незамужних девушек?
Толпу детей, несчастья не изведавших?
⁶⁰ Иль нас самих? О, беды непомерные!
Вот так страдали все они от бедствия,
И поднимался громкий, тяжкий плач кругом:
Мужи стенали, жены, девы, юноши.
А варвары беспечны вовсе не были
⁶⁵ И собирали всю добычу тщательно.
Ведь враг жестокий, грубый, необузданный
Всегда считает лучшим удовольствием
Напасть внезапно на людей беспомощных.
И лишь оковы наложив на взятых в плен,
⁷⁰ Враги решили пировать и пьянствовать.
Здесь необычных было двое пленников,
Узлом, как и другие, крепко связанных
И жалобно рыдавших вместе с прочими:
Харикл с Дросиллой, всех других красивее.
⁷⁵ А на равнине, где расселись варвары
И принялись за пищу там стоявшую,
Посередине был лужок прелестнейший,
Весь окруженный лаврами цветущими,
Платанами, дубами, кипарисами
⁸⁰ И деревами среди них плодовыми.
Цвели и розы там в траве и лилии,
Служившие лужайке украшением;
А все бутоны этих роз закрытые,
Или, скорее, лишь едва дышавшие,
⁸⁵ Лелеяли цветок, как новобрачную.
Причиною же этого, наверное,
Лучи сочтем мы Светоносца жаркие:
Когда они во время подходящее
Во глубь бутонов, пламенно вторгаются,
⁹⁰ То розы испускают благовоние.
Там по лужайке чистый протекал родник.
Холодный и прозрачный, меда сладостней.
Колонна возвышалась над источником
Внутри искусно сделанная мастером,
⁹⁵ С большой трубой водопроводной схожая;
И била кверху в ней струя высокая
К орлу, который принимал ее в себя
(Орел чудесно изваян из меди был)
И лил из клюва своего он воду вновь.