Евгениан Никита. Повесть о Дросилле и Харикле

Колени охватив и павши на землю,
Свою оплакивали участь горькую
И называли только тех счастливыми,
215 Кто под меча ударом кончил дни свои,
Лишь смерть одну считая благодетельной:
Душе ведь часто не мила бывает жизнь,
Когда ее безмерно мучат бедствия.
Дросиллу же, свирепо и безжалостно
220 Судьбой плачевной тут разъединенную
С Хариклом, нареченным ей в супружество,
К жене Кратила, варваров начальника,
Хрисилле взяли в помещенье женское.
Харикл же, в мрачном находясь узилище,
225 Стенаньями уныло оглашал его:
— О царь Олимпа, Зевс, какой Эринией
Уведена Дросилла и оторвана
Теперь от рук Харикла злополучного?
И снова с громким воплем восклицал Харикл:
230 — Увы, Дросилла, где ты? Где скитаешься?
Какое рабство терпишь ты насильное?
Какого зверя стала ты добычею?
Иль тенью бледной жизнь влачишь унылую?
Жива? Смеешься? Плачешь? Иль погибла ты?
235 Томишься? Рада? Или страшен меч тебе?
Побои терпишь? Как ты переносишь их?
Начальника какого ты наложница?
Кто господином стал тебе из недругов?
Кто кубок принимает из руки твоей?
240 Что если, позабывшись в опьянении,
Ударит варвар грубым кулаком тебя,
Коль ты, о горе! как-нибудь толкнешь его?
Иль ты Кратилу, может быть, приглянешься,
И он не стерпит нашего супружества?
245 Но только раньше кубком яда смертного
Тебя Хрисилла изведет из ревности.
О Дионис, сын Зевса, что ж ты мне давно
Дросиллу обещался дать в супружество,
Когда за это жертвоприношеньями
250 Почтил тебя я многими зловещего?
А ты, Дросилла, в сердце сохраняешь ли
Мысль о Харикле, о своем возлюбленном,
Об узнике несчастном, горько плачущем?
Нет, бога Диониса позабыла ты
255 И то, что он с Хариклом обручил тебя,
В своей неволе и тяжелой участи,
В плену претерпевая долю жалкую,
Когда Харикл Дросиллу так оплакивал,
Выдумывая всяческие ужасы,
260 Приблизился тут некий добрый юноша
С лицом открытым и с приятным голосом,
Такой же узник, так же в плен попавшийся,
Который, сев к Хариклу, поспешил его
Скорей утешить в их взаимном бедствии.
265 — Харикл, — сказал он, — прекрати рыдания;
Меня послушай и поговори со мной,
Чтоб нашею беседой дружелюбною
Ты облегчил тяжелый гнет уныния:
От всякой скорби речь лекарство верное.
270 Душе никак ведь не под силу жгучее
Унынья пламя затушить жестокого,
Коль не откроешь ты скорбей и мук своих
Другому, кто утешить может в горестях.
— Ты прав, Клеандр, конечно, — отвечал Харикл, —
275 И может только речь твоя приветная
Мои страданья усыпить тяжелые.
Но, как ты видишь, наступила ночь уже,
И надо, друг мой, ночи нам покорствовать.
Позволь же наконец мне успокоиться,
280 Коль мне удастся, в кратком сне сомкнув глаза,
Забыть, хоть ненадолго, все несчастия.
А завтра рано утром, только ночь пройдет,
Узнаешь о невзгодах ты Харикловых.
Пока Харикл старался позабыться сном,
285 Дросилла, лежа у Хрисиллы в девичьей,
Стонала горько и немолчно плакала.
И девой овладеть не в состоянии
Был сладкий Сон, излившись на глаза ее:
— Харикл, — она взывала, — о душа моя,
290 Харикл, супруг мой милый, нареченный мой,
Ты спишь себе в темнице и, наверное,
Ты о своей Дросилле и не думаешь,
Но позабыл, конечно, в бедах нынешних
И обрученье наше добровольное,
295 И то, что богом я давно дарована
Тебе, Хариклу, пусть лишь в обещании.
А вот Дросилла о своем Харикле здесь,
Не умолкая, слезы льет горючие,
Судьбу кляня все время и тебя за то,
300 Что ты не помнишь о своей возлюбленной.
Ведь так Судьба рукою смертоносною
Тебя, Харикл мой, яростно преследует,
Как и меня, Дросиллу, деву юную,
Чтоб нашу связь с тобою неразрывную
305 Расторгнуть и не дать соединиться нам.
Что ж ты, Судьба злодейка, не насытилась
Хитросплетеньем всяких предыдущих зол
Да и моими нынешними бедами,
И не даешь с Хариклом мне в темнице быть?
310 Дороже света был бы мрак темницы мне,
Коль нас вдвоем с Хариклом заключили бы
И я вчера бы вместе с ним в тюрьму вошла.
А коль уж гонит нас Судьба так яростно
И разлучает, злобствуя, с тобой, Харикл,
315 Стараясь друг от друга отделить теперь
И разлучить, увы нам, окончательно
Влюбленных и взаимной клятвой связанных,
Не след об этом забывать, отчаявшись,
Но надо, крепким облачася мужеством,
320 Судьбе навстречу выступать безжалостной.
Но спишь, а по Дросилле и не стонешь ты,
Она ж стенает и богов в свидетели
Зовет, что вечно у нее в душе Харикл.[4]
Смотри, как цепко к дубу привязался плющ;
325 Его он оплетает с самой юности,
Он воплотился, будто, во единую
С ним плоть и полон силой обоюдною.
Так и Дросилла воедино связана
С Хариклом-мужем плотью, духом, мыслями.
330 Однако, лишь накрыт был стол вчера, Кратил
Глазами страсти жадной пожирал меня,
Зачаровать желая нагло взглядами.
О мой Харикл, о имя мне желанное!
Когда ж конец настанет нашим бедствиям?
335 А мне теперь, в разлуке горькой, кажется,
Одной утехой было б хоть взглянуть, как ты
Живешь под стражей в тяжком заключении;
И, право, хоть узнать бы только как-нибудь,
Как ты проводишь время, где сидишь, где спишь!
340 Оставь же сон свой, коль еще ты можешь спал
Дросиллу вспомни: стонет, плачет горестно.
Поплачь же вместе с нею, порыдай, горюй!
Ведь не из дуба же, Харикл, ты твердого:
Я верю, что ты стонешь, да и слезы льешь,
345 И спать глубокой ночью не способен ты,
Все время о Дросилле юной думая.
Приди же, Сон глубокий, обними меня,
Коль я увижу в сладком сновидении
Перед собою вновь Харикла милого!
350 Ведь часто и страдальцы и любовники,
Хотя друг с другом наяву не видятся,
Во сне ведут беседу задушевную.
Когда, печалясь, так Дросилла юная
Вздыхала и рыдала, слезно жалуясь,
355 Забрезжил снова день, проникнув к пленникам,
В темнице заключенным и страдающим.
Но мрак таким глубоким был в узилище,
Что побеждал он даже дня сияние.