Евгениан Никита. Повесть о Дросилле и Харикле

Четвертое письмо Клеандра Каллигоне

— Вот золотое яблоко без надписи,
285 О Каллигона, телом совершенная!
А коль была бы надпись, ты бы гневалась?
Других красавиц нет, возьми же яблоко.
Тебя нет лучше в хороводе девичьем:
Тому свидетель Мом,[9] тебя увидевший
290 У нас украдкой на народном празднике,
Как очи то поднимешь, то опустишь их;
Он от восторга даже прикусил язык.
Но исподлобья не гляди, не хмурься ты!
Вконец Эрота яды извели меня,
295 Вконец погиб я, я горю на угольях!
И, точно путник, солнцем опаляемый,
В тебе я вижу дерево тенистое.[10]
Как плющ вкруг дуба, ночью я б с тобой сплелся!
Сказать я должен, и по правде я скажу:
300 Как превосходят зиму дни весенние,
Как соловей вьюрков и сливу яблоко,
Как жен трехмужних превосходят девушки,
Так облик твой, иль даже только тень твоя
Влюбленных привлекает, о красавица!
305 Сама Киприда, видимо, о девушка,
В твое вложила лоно длани рук своих,
И все тебя Хариты изукрасили.
Сочту, пожалуй, я тебя Пандорою,[11]
Воображеньем сказочников созданной.
310 Но если та один лишь образ сказочный,
То ты пред нами истины свидетельство,
Живое изваянье вечной прелести
И солнечного света и сиянья звезд,
О Каллигона, девственно прекрасная!
315 И так, не в силах одолеть любовь, Харикл,
Я неуклонно отправлял послания.
И что ж? Пришло тут в голову мне бедному:
Пойду-ка ночью я к покоям девичьим,
Где днюет и ночует мне любезная.
320 И вот, как только день склонился к вечеру,
Сейчас же взяв кифару серебрёную,
Перебирая струны сладкозвучные,
К жилищу Каллигоны я направился
И (выше олимпийцев я считал себя)
325 Такие начал песни нежным голосом:

Песня Клеандра Каллигоне

Луны сиянье, озари дорогу мне!
Ниоба[12] в камень превратилась горькая,
Снести не в силах всех детей погибели,
Убийца сына, дочка Пандионова,
330 Моля о крыльях, обернулась птицею.
Луны сиянье, озари дорогу мне!
О Зевс, коль я бы оказался зеркалом,
Ты, Каллигона, всё в меня смотрелась бы!
А если б золотистым я хитоном стал,
335 Я облекал твое бы тело нежное.
Луны сиянье, озари дорогу мне!
О, быть бы мне водою: ведь лицо твое
Любовно умывал бы ежедневно я:
А став душистым миром, умащал тебе
340 Ланиты, руки, губы и глаза твои.
Луны сиянье, озари дорогу мне!
Но это всё — блаженство недоступное.
Довольно стать мне золотой сандалией,
И я снесу покорно, что топтать меня
345 Ступни все время будут белоснежные.[13]
Луны сиянье, озари дорогу мне!
К огню вдобавок Зевс еще оставил нам
Огонь, гораздо пострашнее — женщину.
О, если б ни огня, ни рода женского
350 На землю не сходило, не вторгалось в жизнь!
Луны сиянье, озари дорогу мне!
С простым огнем-то, если он и вспыхнет вдруг
И разгорится, всякий может справиться,
Но не потушишь ты огня от женщины
355 Красивой, стройной, юной, обаятельной.
Луны сиянье, озари дорогу мне!
Бывает часто, что кого в сражениях
Спасала храбрость и мечи не ранили,
Кого была не в силах одолеть болезнь,
360 Кого в беде спасали руки твердые, —
Луны сиянье, озари дорогу мне!
Кого заботы не добили тяжкие,
Не задушили узы, цепи страшные,
Кто тихо, скромно, безо всяких горестей
365 Проводит по старинке жизнь счастливую, —
Луны сиянье, озари дорогу мне!
Всех без разбора болтовнею сладкою
В неотразимом блеске красоты своей
Уничтожая молодого тела цвет,
370 Воспламеняют жены, словно молния.
Луны сиянье, озари дорогу мне!
Уста твои подобны печи огненной,
О Каллигона, всем на удивление
И пламя выдыхая и росой дыша:
375 К росе тянусь я, от огня я в ужасе.
Луны сиянье, озари дорогу мне!
Роса, коль смотришь издали, сжигает нас,
Но, коль вплотную припадешь к устам твоим
И поцелуй удастся получить из них,
380 То оживит роса прохладной каплею.
Луны сиянье, озари дорогу мне!
Огонь росистый! О роса палящая!
А я, спаленный и испепеленный, жду
Что не отвергнешь ты меня и губ своих
385 Росистою прохладой оживишь меня.
Луны сиянье, озари дорогу мне!