— Никуда ты не поедешь! — заявила мать, вырывая трубку, но Шланг уже нажал сброс.
Я вскочила с криком, что меня никто не остановит! И вообще это они виноваты со своей долбанной канавой, что мы с Женькой должны были на чужой машине ехать в гололед на дачу! Контраргументов про то, что она в моем возрасте уроки делала, а не с мальчиками встречалась, я не слушала. Мне было плевать. Я одевалась, стиснув от боли зубы. Рука распухла, но все пальцы двигались. Это просто ушиб!
— Просто ушиб! — кричала я на мать и отца. — У меня зрачки нормальные. Голова не болит! Оставьте меня в покое! Достали уже!
Я плакала, когда мать бинтовала мне руку, но действительно стало намного легче.
— Слава, только веди себя достойно, — выдала мать, когда я уже была в дверях.
— Это как, достойно? — действительно не поняла я.
— Не унижайся перед ним. Он во всем виноват.
— Он ни в чем не виноват! Он нормально ехал!
— Ты прекрасно поняла, о чем я. Наверное, это ты его в кровать уложила…
— Ну при чем тут это?!
— А при том!
О чем с этими родителями вообще можно говорить!
10. Тетя Таня
Общего языка со свекровью я тоже не нашла. На следующее после покупки дачи утро она заявилась к нам в квартиру. Звонок в дверь застал меня за размешиванием в кружке матчи. Я позеленела, как и чудесный японский напиток, когда увидела гостью.
— Ярослава, скажи, зачем ты это делаешь с моим сыном? — вместо приветствия выдала бывшая свекровь, едва я открыла дверь.
Как в фильме — через порог, и шестым чувством я поняла, что переступать его Любовь Львовна не собирается. Уже переступила через себя, пришла. Час назад я говорила с ней по телефону, вернее, выслушивала все то, что она передумала за эти пару дней:
— Я сказала себе: «Люба, не вмешивайся. Они взрослые люди. Сами разберутся», а потом поняла, что никогда не прощу себя, если ваша семья распадётся.
— Любовь Львовна, с нашей семьей все в порядке. Это всего лишь работа. Повышение.
— Куда тебе повышаться? Шпильки купи! Или ваши, эти… лабутены! Кому и что ты доказываешь? Для женщины на первом плане должна быть семья: муж и дети, — завела она старую шарманку. — Ещё бы поняла, если бы вы концы с концами едва сводили, но вы же деньгами швыряетесь. Я говорила, что тебе не нужно выходить из декрета, говорила? Ребёнку ещё трёх лет не было…
— Я работала почти все время из дома…
— А Женя была с нянькой все время! — не слушала меня звонившая. — Это золотое время, которое ты упускаешь… Что тебе еще надо купить? Еще одну квартиру? Тебе всегда будет мало…
— Влад хочет, чтобы я делала карьеру!
— Влад ничего не хочет! Это нужно тебе, а не моему сыну. И не думай даже меня переубеждать!
Я и не думала даже пробовать: переубедить мою свекровь невозможно.
— Хорошо, но Влад ведь согласился… — решила я вообще не спорить.
— Конечно, он же тебе слово поперёк сказать боится. Он у тебя подкаблучник!
Вот ведь новости! Подкаблучник… Интересно, ему в лицо мать то же самое говорит?
Я привалилась к стене — и едва сдерживала желание скинуть звонок.
— Любовь Львовна, может, вы с сыном лучше поговорите?
Я так послала ее — вежливо, но она не пошла. Она наоборот пришла ко мне в квартиру.
— Ярослава, мой сын мужик или не мужик?
Странный вопрос. Мужик, но не мой…
— Ты думаешь, ему баба не нужна будет? Ты не боишься его потерять? Тут половина Москвы за мужиками охотится. Думаешь, этих баб наличие в доме сына остановит?
— А вашего сына тоже не остановит? — обомлела я от такого заявления.
— Он мужик. Когда им припрет, им пофиг! Как вы говорите! — выплюнула свекровь. — Не будь ты дурой! Ну ради чего ты брак на кон ставишь?
Я не могла сказать, ради чего… Ради своей будущей семьи с кем-нибудь другим. Хотя сама в это особо не верила. Просто понимала, что не могу больше дышать с Владом одним воздухом. Понимала всеми частями тела, даже мозгом!
— Я подумаю, Любовь Львовна! — сказала я и допустила роковую ошибку.
Через два дня мать Влада без предупреждения свинтила в Ярославль.
— Я знаю, что ты злишься на мою мать, — оправдывался сын. — Но что я могу сделать? Привязать ее к Москве? Так она за лето ещё больше мозг Ярику вынесет, какая ты плохая мать. Пусть сидит до сентября в Ярославле.
Не надо ничего объяснять. Любовь Львовна уехала, чтобы я одумалась. Нет, болезненное решение принято и обжалованию не подлежит. Через месяц я выхожу на работу в питерский офис. Влад не господь бог, не владелец и даже не совладелец фирмы, просто глава отдела продаж. Держать под меня место не будут. Ярослав поживет на даче. Со мной. Папа вечно в разъездах. А одного в двенадцать лет оставлять в квартире рано.