Думы прервала колющая боль в районе сердца, и в какой-то момент я так и замер, вглядываясь в свое отражение в большом настенном зеркале, а если быть точнее, в шрам, который рассекал мою грудину. Нервно сглотнув, я приблизился и внимательно всмотрелся: шрам заживал стремительно, не было ни швов, ни крови. Он почти затянулся, оставляя лишь некрасивую розовую лысую полоску среди кудрявых черных волос на моей груди.
– Стоп… Она сказала, что под сердцем… – прошептал я, понимая, что меня снова надурили.
Вот только шрам проходил на том месте, где у всех находится сердце! И я прекрасно помню, что кинжал вошел в меня по самую рукоятку!
Почему я живой? Зачем она врет?!
Намотав белоснежное полотенце вдоль ребер, я стремительно вышел.
– Нам нужно серьезно поговорить, Эл!
– Ах! – легкий вскрик девушки заставил меня вздрогнуть и обернуться, чтобы увидеть служанку, стоящую у двери с подносом, на котором лежала закуска и стояло два бокала.
Лицо Элизабет окаменело. Девушка попеременно смотрела то на меня, то на впечатлительную служанку, сохраняя при этом полную невозмутимость, ее выдавали глаза, в которых в данный момент бушевал целый гневный пожар.
– Ты ничего не видела, Эмма, – произнесла ровно Элиз, поправляя на груди спадавшее полотенце, – оставь поднос на столике – и свободна.
Освободившись, Эмма низко склонилась и покинула спальню.
– О чем ты хотел поговорить? – теперь обратились ко мне.
– Что со мной произошло на самом деле? – я отмер, направляясь к Элизабет, которая в это время с важным видом взяла бутылку вина из шкафа, а затем с присущей ей грациозностью сделала несколько глотков прямо из горла.
– У меня сегодня что-то вроде второго дня рождения, – отсалютовала мне она и засмеялась. – Так что не смотри на меня так, имею полное право…
– Что происходит, Эл?
Полумрак комнаты меня начал раздражать, одним резким движением я дернул бархатные шторы в разные стороны и снова посмотрел на девушку, которой впущенный мной свет совсем не понравился.
– Ну зачем? – протянула она, направляясь ко мне. – Не злись на меня, пожалуйста… не надо…
В черных глазах Элизабет стояли слезы, отчего я совсем растерялся, а обратившись к своей эмпатии, вдруг понял, что та молчит.
– Иди за мной, я кое-что тебе покажу, – произнесла вдруг девушка и потянула в сторону еще одни шторы.
– Балкон, – произнес я, когда Элизабет отдернула их и открыла дверь.
Мы оказались на самом верху башни, выше располагалась только крыша. Словно на ладони я мог видеть огромный город, стоявший у подножья замка самой Элизабет. Крыши домов отражали заходящее солнце; до уха доносились множественные голоса темнидов, снующих по мощеным дорогам столицы; там же проносились и машины (между прочим, на колесах, удивительно, но здесь они не летали).
Я продолжил держать девушку за плечи, и, вслушиваясь в ее размеренное дыхание и вдыхая запах волос, я поверить не мог, что нахожусь на такой высоте.
– А нас видно?
– Нет, я ставила иллюзию.
– Часто тут бываешь?
– Люблю смотреть на свой город, размышлять о его развитии, о народе…
Ветерок подул внезапно: такой теплый, приятный. Я прикрыл глаза, наслаждаясь моментом. Этот маленький каменный кармашек нас держал крепко, заставлял прижаться друг к другу теснее.
В который раз я убедился, что Элиз на самом деле не такая, какой пытается казаться. Она сложнее, намного сложнее.
– Элизабет, что случилось у мститов?
– Ты умер. – Такого ответа я совсем не ожидал. – Тебя держал свет. И в попытках тебя спасти с тобой умерла и я.
Девушка резко развернулась, оказавшись в плотном кольце моих рук, лицом к лицу. Моя рука погладила нежную кожу на спине, а вторая заправила прядь этих непослушных волос, что постоянно лезли ей на губы.
А затем я вгляделся в ауру девушки, сделал это непроизвольно, а потом, когда увидел в ее силе смешанные светлые нити, вытаращился, не веря тому, что увидел.
– Свет? Да? – хмыкнула она, нервно смеясь.
– В этом заключается проклятие? Свет поражает тьму, а тьма поражает свет? Так? – уточнил я, пытаясь в голове сложить пазл.
Вспоминая вчерашний вечер, я попытался снова поглотить в себя нить силы, и у меня это успешно вышло.
«Ты пустой», – в подсознание врезались слова Элизабет.
Пазл начал складываться: я не имел конкретной силы и являлся чем-то вроде фильтра, который брал силу извне и пропускал через себя, преобразовывая в заклинания, но это надо было проверить. И ведь помимо этого была еще одна проблема – слова Лины о выборе, неужели мне придется выбирать?