Тяжело вздохнув, я ответила ей тем же прямым взглядом, а невыносимое желание откинуться на спинку трона стало нестерпимым. Кто придумал этот этикет? Почему спина должна быть идеально ровной?
– Мне нужна от тебя одна услуга, – произнесла я и, поймав заинтересованный взгляд, продолжила: – Мне необходимо, чтобы ты вернула долг крови, Аврора.
– Неужели нельзя подождать момента, когда моя дочь вступит в полную силу и сможет отвечать за себя сама? – съязвила она, причем открыто. И, наверное, я бы поступила так же.
Мне пришлось требовать долг крови у светлидов, и я с трудом удержалась от того, чтобы не поморщиться. Моя императорская гордость сдавила горло очень не вовремя, а внезапно возникшая тошнота еще сильнее усугубила ситуацию. Вот только защита моего ребенка стояла превыше всего. И на этот раз я все-таки коснулась живота, слегка его поглаживая.
«Ты будешь в безопасности», – подумала я и в ответ почувствовала, как ножка малыша коснулась моей ладони.
– Поверь, я не потребую много, – произнесла я, слегка наклонив голову набок по привычке.
– И что тебе так срочно понадобилось? – выплюнула та.
– Принесите ей документы, – приказала я, и один из моих слуг тут же принес нужные бумаги.
– Ты серьезно? – спросила Аврора, прочитав.
Императрица застыла, не веря собственным глазам. А я тем временем устало прикрыла глаза: низ живота снова тянуло.
– Я сделаю все, как ты просишь, однако при одном условии, – произнесла та.
– Условия при долге крови? Вот это наглость… Ты ведь в курсе, что, отказавшись, ты умрешь?
– Это тебе нужно бояться, Элизабет. Ведь время тик-так, – пропела та с улыбочкой. – Я умру, умрет твой ребенок и его отец…
– Что тебе нужно?
– Мы впишем сюда Линиану.
– Ну да, как же упустить такую возможность? – пробормотала я, понимая всю безвыходность данной ситуации. – Подписывай, я согласна, Аврора.
Ей следом же принесли ручку, которой она подписала бумаги.
– С вами приятно иметь дело, императрица светлидских земель, – усмехнулась я, разглядывая корявую подпись на документах.
– С вами тоже, императрица темнидских земель. А теперь прошу меня простить, меня ждут дела.
С трудом поднявшись, я отвесила ответный поклон и проводила Аврору.
Вот только впереди меня ждало еще одно не менее важное событие – открытие границ. Этого я пропустить не могла, а потому мне осталось лишь осторожно двинуться в тронный зал.
Ребенка внутри себя я чувствовала хорошо. Он иногда пинался, даже причиняя боль. Но самым удивительным открытием для меня стало то, что я его уже любила. Это очень странное ощущение… Ведь я его даже еще не видела, но мое бедное сердце все равно ликовало и готово было биться только ради живого вздоха моего малыша. И я ведь его не просто любила… я его обожала; все трепыхалось внутри меня от осознания того, что совсем скоро родится маленькая копия того, ради чьей безопасности тоже делалось очень и очень многое.
Вот только с понятием «скоро» я немного ошиблась, потому что то самое «скоро» случилось в этот же день.
Заседание подходило к концу. А я тем временем уже не находила себе места от боли. В какой-то момент я поняла, что больше не могу и, попытавшись грациозно встать, устремилась на выход.
Но схватки настигли раньше.
Схватившись за живот, я, сдерживая крик, осела на пол.
Никто не должен знать!
Но Грег понял все сразу. Отдав приказ слугам, мужчина куда-то исчез, а те, помогая мне встать, отвели подальше от тронного зала.
– Стойте, я не могу больше идти, – прошептала я, опираясь о стену и медленно соскальзывая по ней вниз.
Чужой страх затопил меня. И я не смогла не поморщиться. Они боялись и топили своими эмоциями меня! А я была не в состоянии контролировать свои эмоции, одновременно фильтровать чужие и еще сдерживать крик.
– Исчезните! – Приказ был выполнен моментально, и я осталась в гостевой комнате в полном одиночестве.
А живот продолжало тянуть, и казалось, что это будет длиться вечность…
Акушерка прибыла вместе с Грегом достаточно скоро. Они переместили меня в мои покои, где я наконец смогла лечь, но не расслабиться.
– Госпожа, дышите, – произнесла акушерка, помогая мне принять нужную позу. – Все идет хорошо, главное – дышите.
Но боль лишь усиливалась… и я закричала, но закричала не из-за родов, а из-за света, что внезапно стал прожигать меня насквозь прямо изнутри.
Служанки засуетились. Меня прошибло теперь не только страхом. Но еще и удивлением, непониманием, болью…
– Я не могу больше! – молила я, сжимая простыни и прокусывая собственную губу до крови.
Шел час за часом моих мучений, но роды все не наступали. Я умирала, и умирала мучительно.