Выбрать главу
Тем и другим себя мы раним. И, наделен познаньем ранним, я душу нежную твою не оскорблю непониманьем и пониманьем не убью.

1956

Евгений Евтушенко. Мое самое-самое.

Москва, Изд-во АО «ХГС» 1995.

Не понимаю, что со мною сталось…

Не понимаю,       что со мною сталось? Усталость, может, —             может, и усталость. Расстраиваюсь быстро                   и грустнею, когда краснеть бы нечего —                         краснею. А вот со мной недавно было в ГУМе, да, в ГУМе,       в мерном рокоте                   и гуле. Там продавщица с завитками хилыми руками неумелыми и милыми мне шею обернула сантиметром. Я раньше был несклонен к сантиментам, а тут гляжу,          и сердце болью сжалось, и жалость,       понимаете вы,                   жалость к ее усталым чистеньким рукам, к халатику       и хилым завиткам. Вот книга…       Я прочесть ее решаю! Глава —       ну так,             обычная глава, а не могу прочесть ее —                     мешают слезами заслоненные глаза. Я все с собой на свете перепутал. Таюсь,     боюсь искусства, как огня. Виденья Малапаги,             Пера Гюнта, — мне кажется,           все это про меня. А мне бубнят,       и нету с этим сладу, что я плохой,          что с жизнью связан слабо. Но если столько связано со мною, я что-то значу, видимо,                     и стою? А если ничего собой не значу, то отчего же         мучаюсь и плачу?!

1956

Евгений Евтушенко. Мое самое-самое.

Москва, Изд-во АО «ХГС» 1995.

Не разглядывать в лупу…

Не разглядывать в лупу эту мелочь и ту, как по летнему лугу, я по жизни иду.
Настежь — ворот рубашки, и в тревожных руках все недели —           ромашки о семи лепестках.
Ветер сушит мне губы. Я к ромашкам жесток. Замирающе:       «Любит!»- говорит лепесток.
Люди, слышите, люди, я счастливый какой! Но спокойно:        «Не любит», возражает другой.

1953

Евгений Евтушенко. Мое самое-самое.

Москва, Изд-во АО «ХГС» 1995.

Нежность

Разве же можно,         чтоб все это длилось? Это какая-то несправедливость… Где и когда это сделалось модным: «Живым — равнодушье,         внимание — мертвым?» Люди сутулятся,             выпивают. Люди один за другим                 выбывают, и произносятся         для истории нежные речи о них —                 в крематории… Что Маяковского жизни лишило? Что револьвер ему в руки вложило? Ему бы —         при всем его голосе,                     внешности — дать бы при жизни             хоть чуточку нежности. Люди живые —          они утруждают. Нежностью        только за смерть награждают.

1955

Евгений Евтушенко. Мое самое-самое.

Москва, Изд-во АО «ХГС» 1995.

Неразделенная любовь

И. Кваше

Любовь неразделенная страшна, но тем, кому весь мир лишь биржа, драка, любовь неразделенная смешна, как профиль Сирано де Бержерака. Один мой деловитый соплеменник сказал жене в театре «Современник»: «Ну что ты в Сирано своем нашла? Вот дурень! Я, к примеру, никогда бы так не страдал из-за какой-то бабы… Другую бы нашел — и все дела». В затравленных глазах его жены забито проглянуло что-то вдовье. Из мужа перло — аж трещали швы!- смертельное духовное здоровье. О, сколько их, таких здоровяков, страдающих отсутствием страданий. Для них есть бабы: нет прекрасной дамы. А разве сам я в чем-то не таков? Зевая, мы играем, как в картишки, в засаленные, стертые страстишки, боясь трагедий, истинных страстей. Наверное, мы с вами просто трусы, когда мы подгоняем наши вкусы под то, что подоступней, попростей. Не раз шептал мне внутренний подонок из грязных подсознательных потемок: «Э, братец, эта — сложный матерьял…»- и я трусливо ускользал в несложность и, может быть, великую возможность любви неразделенной потерял. Мужчина, разыгравший все умно, расчетом на взаимность обесчещен. О, рыцарство печальных Сирано, ты из мужчин переместилось в женщин. В любви вы либо рыцарь, либо вы не любите. Закон есть непреклонный: в ком дара нет любви неразделенной, в том нету дара божьего любви. Дай бог познать страданий благодать, и трепет безответный, но прекрасный, и сладость безнадежного ожидать, и счастье глупой верности несчастной. И, тянущийся тайно к мятежу против своей души оледененной, в полулюбви запутавшись, брожу с тоскою о любви неразделенной.

Русская советская поэзия 50-70х годов.

Хрестоматия. Составитель И.И.Розанов.

Минск: Вышэйшая школа, 1982.

Нет лет

Светлане Харрис

«Нет    лет…» — вот что кузнечики стрекочут нам в ответ на наши страхи постаренья и пьют росу до исступленья, вися на стеблях на весу с алмазинками на носу, и каждый —       крохотный зелененький поэт.
«Нет     лет…» — вот что звенит, как будто пригоршня монет, в кармане космоса дырявом горсть планет, вот что гремят, не унывая, все недобитые трамваи, вот что ребячий прутик пишет на песке, вот что, как синяя пружиночка, чуть-чуть настукивает жилочка у засыпающей любимой на виске.
Нет  лет. Мы все,     впадая сдуру в стадность, себе придумываем старость, но что за жизнь,        когда она — самозапрет? Копни любого старика и в нем найдешь озорника, а женщины немолодые — все это девочки седые. Их седина чиста, как яблоневый цвет.