Содержание нелегальной деятельности Якушкина определяется двумя словами: преемственность идей. Это то самое дело, за которое сражался Герцен. Силуэты пяти казненных декабристов на обложках герценовской «Полярной звезды», выходившей в 60-х гг., — вот символ этого дела. «Он оставил неизгладимый след в истории русского общественного движения собранием и обнародованием обширных и важных материалов о декабристах, — сказано было в одном из некрологов Якушкину. — Не будет преувеличения, если мы скажем, что в этом отношении для закрепления в потомстве светлого образа этих борцов за свободу Евгений Иванович сделал больше, чем кто-либо другой».{80}Это вполне справедливо. Но дело было не только в светлых образах декабристов, но и в идеалах, за которые они боролись. Недаром В. Е. Якушкин говорил о том, что освободительные идеи 20-х гг. преемственно выразились в новом революционном движении, на новом, более высоком этапе.
Собирание и публикация декабристских материалов рассматривались не только как дань памяти замечательным деятелям освободительного движения, но и как призыв к действию. Возможно, что Евгений Иванович участвовал в еще какой-нибудь нелегальной деятельности; возможно, что он был корреспондентом не только «Полярной звезды», но и «Колокола». Может быть, on занимался и другими формами пропаганды. Но когда, как это мы видели из донесения жандарма, местное общество приписывало ему «крайне демократическое и даже революционное» направлепие, то имелось в виду, конечно, не это. Об участии Якушкина в герценовских изданиях ярославские тузы, разумеется, не имели сведений. Он был в их глазах революционером в силу определенных сторон своей легальной деятельности. Что же это была за деятельность?
Это было, во-первых, как мы ужо знаем, активное участие Якушкина в дело освобождения крестьян. «Е. И. Якушкин, — писал В. II. Семевский, — оставил по себе память как один из самых выдающихся деятелей крестьянской реформы. В широких слоях населения это имя пользовалось известностью. стойкого и неуклонного ревнителя крестьянских интересов».{81}
По мнению ярославского общества, вполне разделяемого местной жандармерией, именно деятельность Якушкина как члена губернского присутствия по крестьянским делам была причиной «беспорядков», происшедших в губернии при внедрении «Положения».
Начальник Ярославского губернского жандармского управления доносил в Петербург 5 июня 1861 г.: «С начала учреждения в Ярославской губернии губернского по крестьянским делам присутствия образовались в оном две партии: одна чисто консервативная, к которой принадлежала большая часть членов от дворянства, а другая — с более либеральным направлением, находясь, как заметно, под влиянием управляющего палатой государственных имуществ статского советника Якушкина, состояла из губернского прокурора и рыбинского помещика Александра Сергеевича Хомутова; во многих случаях мнения их разделял и бывший начальник губернии, свиты его императорского величества генерал-майор князь Оболенский, — вследствие чего последовали те распоряжения, которые были некоторым образом поводом к возникшим во многих местах затруднениям в помещичьих имениях и недоразумениям крестьян в исполнении лежащих на них по Положению повинностей».{82} И здесь невольно напрашивается аналогия с положением Салтыкова-Щедрина. Его тоже обвиняли во всех грехах и прежде всего во вредном влиянии на губернатора. «Всего более прискорбно, — пишет о нем жандарм, — что г-п Салтыков приобрел такое сильное влияние на пензенского губернатора, что действительный статский советник Александровский, зная хорошо направление г-на Салтыкова и его супруги, все-таки продолжает вести с ними семейную тесную дружбу».{83}
Таким образом, и Салтыков, и Якушкин выступали в жандармских сочинениях в качестве этаких змиев-искусителей при невинных поставленных от правительства начальниках губерний; по было бы этих зловредных людей — не было бы и «недоразумений» в крестьянском деле. Заметим, что Салтыков в это время был председателем казенной палаты.
В Ярославской губернии, как и в других местах империи, «Положение» приходилось внедрять с помощью штыков. В этих условиях позиция Якушкина, которая с сегодняшней точки зрения представляется только либеральной, была в глазах губернского начальства «возмутительной», революционной, тем более что по своему служебному положению он был обязан всячески поддерживать распоряжения верховной власти.
Весьма необычной для крупного чиновника и вызывавшей много нареканий со стороны официальных лиц была и деятельность Якушкина по просвещению края. Опа выражалась прежде всего в устройстве воскресных школ и общедоступных библиотек. И то, и другое делалось вопреки политике правительства в деле народного образования. Евгений Иванович был одним из учредителей и учителей воскресных школ в Ярославле.
В конце 50-х гг. в России стали возникать воскресные школы для взрослых. Они возникали по инициативе кружков прогрессивной интеллигенции; это было одним из проявлений нараставшего общественного подъема. Первая воскресная школа была организована в Киеве в 1859 г., а два года спустя по всей России открылись уже 274 воскресные школы. Однако судьба их все время висела на волоске. В декабре 1860 г. шеф жандармов Долгоруков в специальной докладной записке царю предлагал «принять безотложные и деятельные меры» против воскресных школ, ибо, по его мнению, нельзя было допустить, «чтобы половина народонаселения была обязана своим образованием но государству, а себе или частной благотворительности какого-либо сословия». А. В. Никитенко рассказывает в своем дневнике, что министру народного просвещения Л. В. Головнину в то время с трудом удалось защитить воскресные школы от репрессивных мер.{84}Большинство преподавателей воскресных школ состояло из радикально настроенной интеллигенции, рассматривавшей эти школы не только как средство просвещения народа, по и как легальную форму антиправительственной пропаганды. Естественно, что Е. И. Якушкин уделял этому делу много сил и энергии. Население Ярославля насчитывало в начале 60-х гг. немногим более 30 000 человек. Всего в губернии было около 1 млн жителей, из которых 7000 составляли рабочие (включая ремесленников). Демидовский юридический лицей влачил в это время жалкое существование (так, например, в 1863 г. он имел всего 37 учащихся). В городе была одна мужская гимназия, женских училищ различного типа было четыре во всей губернии, в них обучались 300 девочек. Согласно официальной статистике, число учащихся относилось в начале 60-х гг. к общему количеству жителей в губернии как 1: 107. В 1862 г. расходы города на содержание полиции составили 17 935 р… а на содержание училищ — 955.{85}
«Рад, что ты доволен своим житьем-бытьем, — пишет Якушину Афанасьев в ответ на сообщение о воскресных школах. — Еще больше буду радоваться, если надежды твои на устройство воскресной школы и на распространение грамотности между крестьянами увенчаются успехом. Дай бог!».{86}
В 1860–1862 гг. при активном участии Е. И. Якушкина в Ярославской губернии было открыто шесть воскресных школ, в которых обучалось 556 человек. Для начала это было немало. Воскресные школы могли бы дать первоначальное образование той категории людей, для которых другие пути обучения были закрыты. Однако во время реакции, наступившей в 1862–1863 гг., все они были запрещены. Тогда Якушкин занялся улучшением уездных и приходских училищ, которых в губернии насчитывалось до 25. «Единственное утешение мое — училища, — пишет он П. А. Ефремову. — Плохи они ужасно, по их можно поправить».{87} Кроме училищ объектом заботы Якушкина были библиотеки. «Где только было можно, — вспоминает хороню знавший его ярославский поэт и краевед И. А. Тихомиров, — Евгений Иванович немедля старался завести библиотеку. Им они основаны в сиротском доме, в женской и мужской гимназиях, в казенной палате, в статистическом комитете. Собственная его библиотека была открыта для всех желающих, он давал книги решительно всем, без всяких записей и поручительств».{88}