Но ведь я ошибиться не мог!
Но ведь я ошибиться не мог!
Ведь звучало вокруг среди белых снегов
Эхо первой любви, эхо давних шагов!
А над городом снег все летел и летел.
Этот город меня узнавать не хотел.
Припев.
В нем была и надежда, и грусть.
Я шагал по нему наизусть.
Я в его переулки нырял,
Где когда-то любовь потерял.
Я искал, я бродил дотемна,
Но нигде не встречалась она,
Но нигде не встречалась она.
Я из города в полночь домой уезжал.
Он летел за окном.
Он меня провожал.
И ночные огни повторяли светло: —
То, что было, прошло! То, что было, прошло.
СВИДАНЬЕ ПРИ СВЕЧАХ*
Слова А. Поперечного
Я так мечтал о встрече,
Тоскуя о былом!
И знал: наступит вечер,
Когда войдешь ты в дом.
И вот раскрыты двери,
Разбиты чары тьмы!..
Я верю и не верю,
Что снова вместе мы.
Припев:
Давай зажжем на счастье свечи!
Так же как в тот прощальный вечер.
Глянем в глаза друг другу —
словно сквозь года..
Давай забудем об утратах!
Чувства свои не станем прятать.
Небо связало наши судьбы навсегда!
В окне — вечерний город,
Он все еще не спит.
А в сердце тает горечь
И стынет боль обид.
Забудем все печали —
И станет ночь светла:
Как будто за плечами
Взметнутся два крыла
Припев.
Уж позади разлука,
Сомнений прошлых нет.
А ждали мы друг друга
Семь долгих зим и лет!
Как символ нашей встречи
Огонь свечей в очах.
Так пусть продлит нам вечность
Свиданье при свечах!
Одна из последних песен композитора. При его жизни не исполнялась.
Я ЕЩЕ ВЕРНУСЬ!
Слова Р. Рождественского*
Сколько лет промчалось, прошло
Я забыл, не помню я.
Ах, как мне без вас тяжело,
Добрые мои друзья!
Припев:
Я еще вернусь.
Вздрогну — и проснусь.
И до вас опять
Песней дотянусь.
Я еще вернусь.
Верьте: я вернусь!
Вам хочу в глаза поглядеть.
Вновь узнать земной уют.
С вами за столом посидеть.
Выпить, если всем нальют.
Припев:
Я еще вернусь.
Вздрогну — и проснусь.
И до вас опять
Песней дотянусь.
Я еще вернусь.
Верьте: я вернусь!
* Слова песни написаны в 1992 году как подтекстовка мелодии композитора специально для концерта его памяти.
ДРУЗЬЯ И КОЛЛЕГИ О ЕВГЕНИИ МАРТЫНОВЕ
Посидим по-хорошему.
Пусть виски запорошены,
На земле жили-прожили
Мы не зря.
Р. Рождественский
* * *
Когда думаешь о Жене и его солнечном творчестве, душа наполняется теплом и светом.
Попросту говоря, Евгений Мартынов — это, без преувеличения, Есенин советской эстрады!
И пожалуй, к сказанному можно ничего больше не добавлять.
Екатерина Шаврина
* * *
Когда он выходил на эстраду, то в любом, даже самом светлом зале становилось еще светлее. Светились его песни. Светилась его душа. Радость его светилась. Радость жизни. Радость преодоления. Тысячекиловаттный талант!
Он всегда пел самозабвенно. Будто последний раз в жизни. Сжигая себя постоянно. И без остатка. Ничего не хотел оставлять на потом.
Оттого-то и отвечал ему зал шквалом оваций. Ибо Женя Мартынов был частью этого зала, и высота сцены была для него не пьедесталом, а местом, с которого легче видеть счастливые глаза людей.
Тех людей, которые никогда не забудут Евгения Мартынова.
Роберт Рождественский
* * *
Я благодарю Бога за то, что Он подарил мне Женю Мартынова и его удивительные, чистые песни. Такие песни не забываются, так же как навсегда в моем сердце останутся те теплые, дружеские отношения, которые связывали нас с ним по жизни.
Для меня Женя — это «Яблони в цвету», «Отчий дом», «Баллада о матери»... Для меня Женя — это моя «Лебединая верность».
София Ротару
* * *
Будем откровенны: мы очень мало говорим хорошего о коллегах при их жизни и здравии, словно специально храня добрые слова для эпитафий. Потому, слыша о Евгении Мартынове лестные высказывания сейчас и сама говоря о нем в прошедшем времени, я чувствую неловкость от таких запоздалых и теперь уже, наверное, лишних слов, поскольку само творчество и его народное признание полнее всего говорят о личности творящего.
А что касается конкретных моих воспоминаний, то они относятся к самой ранней заре творчества Евгения, когда он еще в 1973 году предложил мне первой только что им написанную «Балладу о матери». К сожалению, по ряду причин я так и не исполнила эту прекрасную песню, за что себя и поныне упрекаю, так как это могло бы стать фундаментом нашей творческой дружбы (такой, например, как у Жени с Софией Ротару, ставшей первой исполнительницей и «Баллады о матери», и «Лебединой верности», и многих других его замечательных песен, к которым я отношусь с большой симпатией и уважением). В 1985 году нам довелось вместе с Евгением в составе творческой делегации представлять советскую эстраду за рубежом, выступать в одном из самых престижных концертных залов мира — Карнеги-Холл в Нью-Йорке. И там интерес к его творчеству был велик: я постоянно видела Женю в компании с известными артистами — и зарубежными, и нашими земляками, уехавшими за рубеж...
Сейчас стало нормой (и почти модой) отдавать должное деятелям культуры вдогонку, post factum, не скупясь на соболезнования, восхищения и премии. Получи столько внимания при жизни, не умирали бы наши любимые артисты в 42 года. Однако, я уверена, Евгений Мартынов никогда не чувствовал себя обделенным судьбой. И как артистка знаю, что Жене дороже любых громких похвал и высоких званий была та любовь, которую ему дарили многочисленные поклонники его таланта.
Эдита Пьеха
* * *
С Женей Мартыновым мне довелось впервые встретиться на песенном фестивале в Нижнем Новгороде (тогда — Горьком). Молодой, обаятельный певец с красивым, нежным голосом проникновенно исполнял песни, которые покорили всех в зале и за кулисами. Я не могла даже предположить, что этот светловолосый юноша к тому же композитор, автор спетых им песен. А песни действительно были настолько красивы и целомудренны, что сразу запали в душу. Обычно это происходит от искренних и душевных слов, а здесь было наоборот — от мелодии.
Вечером, в гостинице, Евгений робко подошел ко мне, наговорил много лестного в мой адрес и вдруг, улыбнувшись, сказал:
— А ведь я не бескорыстно, я хотел бы предложить вам свои песни.
И когда он стал петь, я ему честно призналась:
— Ваши песни лучше вас никто не споет!..
Вот так состоялось наше знакомство, так завязалась наша творческая и человеческая дружба. Впоследствии я перепела в концертах много Жениных песен, снялась с ними в кино и на телевидении, записала их на радио, включила в свои грампластинки. И неизменно от работы над ними испытывала истинное духовное удовлетворение, потому что эти песни открыли мне широкий простор для моего творческого самовыражения.