Выбрать главу

XVIII.

Когда прибѣгнемъ мы подъ знамя Благоразумной тишины, Когда страстей угаснетъ пламя, И намъ становятся смѣшны Ихъ своевольство, иль порывы И запоздалые отзывы: — Смиренные не безъ труда, Мы любимъ слушать иногда Страстей чужихъ языкъ мятежный И намъ онъ сердце шевелитъ; Такъ точно старый инвалидъ Охотно клонитъ слухъ прилѣжный Расказамъ юныхъ усачей, Забытый въ хижинѣ своей.

XIX.

За то и пламенная младость Не можетъ ничего скрывать: Вражду, любовь, печаль и радость, Она готова разболтать. Въ любви считаясь инвалидомъ, Онѣгинъ слушалъ съ важнымъ видомъ, Какъ, сердца исповѣдь любя, Поэтъ высказывалъ себя; Свою довѣрчивую совѣсть Онъ простодушно обнажалъ. Евгеній безъ труда узналъ Его любви младую повѣсть, Обильный чувствами расказъ. Давно не новыми для насъ.

XX.

Ахъ, онъ любилъ, какъ въ наши лѣта Уже не любятъ; какъ одна Безумная душа поэта Еще любить осуждена: Всегда, вездѣ одно мечтанье, Одно привычное желанье, Одна привычная печаль! Ни охлаждающая даль, Ни долгія лѣта разлуки, Ни музамъ данные часы, Ни чужеземныя красы, Ни шумъ веселій, ни науки Души не измѣнили въ немъ, Согрѣтой дѣвственнымъ огнемъ.

XXI.

Чуть отрокъ, Ольгою плѣненный, Сердечныхъ мукъ еще не знавъ, Онъ былъ свидѣтель умиленный Ея младенческихъ забавъ; Въ тѣни хранительной дубравы Онъ раздѣлялъ ея забавы, И дѣтямъ прочили вѣнцы Друзья-сосѣди, ихъ отцы. Въ глуши, подъ сѣнію смиренной, Невинной прелести полна, Въ глазахъ родителей, она Цвѣла какъ ландышъ потаенный, Незнаемый въ травѣ глухой, Ни мотыльками, ни пчелой.

XXII.

Она поэту подарила Младыхъ восторговъ первый сонъ, И мысль объ ней одушевила Его цѣвницы первый стонъ. Простите, игры золотыя! Онъ рощи полюбилъ густыя, Уединенье, тишину, И ночь, и звѣзды, и луну — Луну, небесную лампаду, Которой посвящали мы Прогулки средь вечерней тмы, И слезы, тайныхъ мукъ отраду.... Но нынѣ видимъ только въ ней Замѣну тусклыхъ фонарей.

XXIII.

Всегда скромна, всегда послушна, Всегда какъ утро весела, Какъ жизнь поэта простодушна, Какъ поцѣлуй любви мила, Глаза какъ небо голубые, Улыбка, локоны льняные, Движенья, голосъ, легкій станъ, Все въ Ольгѣ.... но любой романъ Возмите, и найдете вѣрно Ея портретъ: онъ очень милъ; Я прежде самъ его любилъ, Но надоѣлъ онъ мнѣ безмѣрно. Позвольте мнѣ, читатель мой, Заняться старшею сестрой.

XXIV.

Ея сестра звалась Татьяна....13 Впервые именемъ такимъ Страницы нѣжныя романа Мы своевольно освятимъ. И что жъ? оно пріятно, звучно, Но съ нимъ, я знаю, неразлучно Воспоминанье старины Иль дѣвичьей. Мы всѣ должны Признаться, вкуса очень мало У насъ и въ нашихъ именахъ (Не говоримъ ужъ о стихахъ); Намъ просвѣщенье не пристало, И намъ досталось отъ него Жеманство — больше ничего.

XXV.

И такъ она звалась Татьяной. Ни красотой сестры своей, Ни свѣжестью ея румяной, Не привлекла бъ она очей. Дика, печальна, молчалива, Какъ лань лѣсная боязлива, Она въ семьѣ своей родной Казалась дѣвочкой чужой. Она ласкаться не умѣла Къ отцу, ни къ матери своей; Дитя сама, въ толпѣ дѣтей Играть и прыгать не хотѣла, И часто, цѣлый день одна, Сидѣла молча у окна.